Адмирал Степан Осипович Макаров

Спешащие по своим делам местные жители настолько привыкли к этому памятнику, что редко лишний раз поднимут голову — взглянуть на возвышающуюся на постаменте мощную фигуру человека в морской форме.
           Да оно и понятно, — «дела давно минувших дней…». Но все же, как часто, обращаясь к былым временам, мы с сожалением говорим о ком-нибудь: «Если бы он жил сегодня..!».
           Именно так хочется сказать и о человеке, чей образ увековечен на берегу реки Ингул в украинском городе Николаеве...
           Безусловно одаренный от природы, с детства приученный к труду, с юности воспитывавший в себе лучшие человеческие качества, не дававший себе поблажек в зрелые годы, даже после достижения значительных высот, — он плохо вписывался в тогдашнее общество.

           Вопреки, а не благодаря последнему, сделал блестящую, но, к сожалению, внезапно оборвавшуюся карьеру. Заслужив народную любовь и уважение, признание в научном мире, получив множество неофициальных почетных имен — «победителя брони», «дедушки минного флота», «великого учителя военных моряков», создателя «дедушки ледокольного флота», — он на всю свою жизнь так и остался для высшего света только «беспокойным адмиралом».

           Будущий великий мореплаватель, ученый и изобретатель родился 27 декабря 1848 года в простой многодетной семье на тихой, сбегающей к Бугскому лиману улице Католической (ныне улица Адмирала Макарова). Об этом, как впоследствии оказалось, немаловажном для России факте сегодня напоминает мемориальная доска на стоящем неподалеку от берега скромном доме.

           Дух моря витал и в городе, и в семье маленького Степана. Ведь сам Николаев был основан во время русско-турецкой войны 1787-1791 гг. именно для обеспечения боевыми кораблями молодого Черноморского флота. Здесь, в месте слияния Ингула и Южного Буга, летом 1788 года заложили судостроительную верфь. А уже через два года ее первенец, военный фрегат «Святой Николай» открыл славную историю кораблестроителей Николаева и построенных в нем кораблей.
           Можно считать вполне естественным, что, живя в таком городе, семья Макаровых имела прямое отношение к морю. Родной отец Степана — морской офицер. Мать была дочерью отставного унтер-офицера. Офицером флота был и крестный отец Степана. Даже крестная мать, и та — дочь офицера...
           Добавим, что оба деда были солдатами Николая I. Так что Степану Макарову, как говорится, на роду было написано стать военным, да еще и моряком.
     

     «ИСПЫТАНИЕ БЕСПОРЯДКОМ»

     Отец нашего героя, Осип Макаров, воспитывал детей, не балуя их, и строго наказывал за провинности. В службе Макаров-старший преуспел.
     
     Начав службу простым матросом, он через десять лет был произведен в прапорщики, т. е. в младшие офицеры, тем самым из «низшего чина» превратившись в «его благородие», что по тем временам было чрезвычайной редкостью. Суметь преодолеть сословную границу мог только человек, обладавший служебным рвением и недюжинными способностями.

           Несомненно, что Степан перенял отцовскую любовь к морю, к морской службе. Его дисциплинированность, аккуратность и трудолюбие — все это также благотворное наследие Макарова-старшего. Когда Степану было десять лет, его отца перевели служить на Дальний Восток, в Николаевск-на-Амуре.

           Осип выхлопотал для младшего сына место в морском штурманском училище; но, чтобы поступить, надо было выдержать экзамен, к которому все пять месяцев дальнего пути Степан усердно готовился. В результате, экзамен был успешно сдан, и жизнь мальчика на морском поприще началась.
           Вскоре оказалось, что Николаевское морское училище — довольно оригинальное учреждение. Его преподаватели, не получавшие никакого вознаграждения за свою работу, учили соответственно, т. е., как вздумается и когда вздумается. В быту курсантов царила полная распущенность, несмотря на постоянные нотации со стороны директора.

           Надо сказать, что подобное «испытание беспорядком» юный Макаров стойко выдержал. Да у него и не было иного выхода. В отличие от окружающих его представителей «белой кости», он мог рассчитывать только на себя самого.
           Поэтому Степан занялся интенсивной самоподготовкой, настойчиво изучая математику, английский язык. Одновременно мальчик много читал, особенно его захватывали произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Аксакова.
           Серьезного не по годам, способного ученика не могли не заметить лучшие из преподавателей Николаевского училища. Они начали приглашать его к себе домой, где бесплатно давали Степану уроки по предметам учебной программы.
           Можно себе только представить, насколько благоприятное впечатление произвел юный Макаров на своих наставников, если вскоре слух о подающем надежды кадете дошел до военного губернатора Приморской области и командира флотилии, контр-адмирала П. В. Козакевича. Тот встретился с юношей и сразу же понял, что перед ним очень перспективный молодой человек.
           Именно поэтому на пятом году пребывания в училище Макарова, как только закончились занятия, направляют в Тихоокеанскую эскадру под командованием адмирала А. А. Попова. Здесь, пребывая в девятимесячном плавании на флагманском корвете «Богатырь» (с июля 1863 г. по май 1864 г.), Степан получает первые настоящие уроки службы на море.

     Огромное влияние на юного моряка оказал сам командующий, который отнесся к воспитаннику с отеческой заботливостью, предсказав тому блестящую карьеру. Да и другие офицеры судна относились к Макарову хорошо. А главное, его учили как в теории, так и на практике морскому ремеслу.

           Наконец-то юноша попал в свою стихию — строгой жизни на военном судне, где все занимаются делом. Не случайно впоследствии Макаров писал, что самым приятным воспоминанием его молодости было пребывание на «Богатыре».

Но, к великому огорчению Степана, его первая настоящая морская школа, которой он так жаждал, неожиданно прервалась. Из Николаевска пришел приказ отправить кадета Макарова в училище. Поэтому «Богатырь», находившийся в то время у берегов Аляски, ушел своей дорогой далее без нашего героя. Степан же через несколько дней сел на пароход Российско-американской компании, отправлявшийся на родину.
           С первых дней пребывания на новом судне у Макарова установились самые лучшие отношения с его капитаном. Приметив смышленого молодого кадета, он даже разрешил тому стоять вахту наравне с опытными штурманами.
           Это были истинные часы наслаждения для Макарова, которому впервые в жизни, пусть даже на небольшое время, подчинялся целый пароход, пересекавший огромный Тихий океан.
   

     «РУСАЛКА» ПОЛУЧИЛА ПРОБОИНУ...
     

     В начале августа 1864 года шестнадцатилетний юноша, наконец-то, прибывает в унылый Николаевск для продолжения обучения в училище.
           Но это был уже другой Макаров — настоящий моряк, не только знающий теорию, но и знакомый с практикой морского дела. Как лучшему из старших воспитанников, ему было поручено заниматься с младшими учениками. А зимой этого же года он был назначен фельдфебелем училища, получив власть наказывать по своему усмотрению провинившихся кадетов.

           Но самого Макарова вряд ли интересовали такие формы признания его заслуг. Не стремясь ни к власти, как таковой, ни к возможности верховодить среди своих сверстников, Макаров стремился поскорее и как можно лучше овладеть морской профессией.

           В 1865 г. Степан отлично сдал, первым в училище, выпускные экзамены, с чем его и поздравил адмирал Козакевич. Он же сообщил, что за отличные успехи представил Макарова к производству не в кондукторы*, а в более высокий первый чин выпускника — в гардемарины**.

           Но для получения чина прежде необходимо было отправиться в учебное плавание. Оно проходило в двух океанах и на трех судах. На последнем из них Макаров совершил длительный морской поход в Кронштадт, куда прибыл весной 1867 года. Однако, на судне Степан служил флотским штурманом; теперь ему предстояло решить проблему — остаться штурманом на всю жизнь или же, получив звание гардемарина, рассчитывать на офицерскую карьеру.

           Почему же явно талантливый и ценимый за это своими преподавателя и командирами выпускник морского училища не был сразу произведен в обещанный чин? Может быть, все-таки, сыграла свою роковую роль недостаточная подготовка в училище?
           Ничего подобного. Причиной случившегося стали не сомнения в знаниях и способностях Степана, а тот факт, что Макаров не был дворянином. Только после двух лет хлопот, беспрерывных ходатайств и прошений, получения бесконечных справок удалось доказать, что Степан Макаров заслуживает производства в гардемарины!
           Проходит еще два года плаваний по всей Атлантике, в течение которых Макаров усердно готовится к экзамену на чин офицера. И вот, наконец, в мае 1869 года, блестяще выдержав теоретические и практические испытания, получив высшие оценки по всем предметам, сын матроса получает первый офицерский чин. Он становится мичманом. За плечами у Степана пять с половиной лет плаваний на одиннадцати кораблях и первая опубликованная научная статья, которую он подготовил еще в девятнадцать лет. Так будет и дальше: очередные звания, должности и одновременно — новые научные работы неистощимого на оригинальные идеи моряка и ученого.

           Попав в Балтийский флот, первое свое назначение в звании офицера Макаров получил на броненосную лодку «Русалка», где очень скоро и заявил о себе. Именно благодаря Макарову, названию этого военного корабля суждено было остаться в истории русского флота.

           Дело в том, что во время плавания в трудных для судовождения прибрежных водах Финляндии «Русалка» получила пробоину. Корабль едва не затонул, успев приткнуться на мель, и это — несмотря на сравнительно небольшие повреждения и наличие на судне мощных помп.

           Наблюдательность и привычка Макарова ко всему относиться серьезно помогли ему увидеть причины катастрофы. Он не только выявил грубые просчеты в конструкции как «Русалки», так и вообще кораблей того времени, но и внес ряд практических предложений, направленных на улучшение плавучести судов. Все было изложено в научной работе, которая не сразу, но была замечена.
           После появившегося в прессе положительного отзыва со стороны морских инженеров, командующий эскадрой адмирал Г. И. Бутаков созвал заседание Технического Комитета.

           Присутствовавшие на нем виднейшие адмиралы и специалисты-кораблестроители в конечном счете постановили: предложения Макарова одобрить. А подготовленный по его методу специальный пластырь для временной заделки пробоин был рекомендован всем судам русского флота.
           Можно себе представить ликование двадцатидвухлетнего самолюбивого изобретателя, детище которого получило название «пластырь мичмана Макарова»! Заметим, что со временем это средство было принято большинством европейских флотов...
     
 

МАКАРОВ СТАЛ АВТОРИТЕТОМ В ВОПРОСАХ НЕПОТОПЛЯЕМОСТИ СУДОВ

     То был первый, но далеко не последний успех Степана Макарова. Как не было, к сожалению, последним в его жизни и глубокое разочарование, последовавшее вскоре. Вместо того, чтобы предоставить молодому офицеру-ученому все условия для работы в области непотопляемости судов, Макарова назначают на корабль, следующий на Дальний Восток, нагрузив его обязанностями... по хозяйственной части.
     
     Едва ли это можно считать случайностью. Скорее всего, слишком энергичный мичман «сомнительного происхождения» не пришелся «ко двору» в морском министерстве... Как свидетельствуют его дневниковые записи, Макаров тяжело переживал происходящее.

           Но по прибытии во Владивосток его ждал приятный сюрприз: приказ о повышении в звании. Пробыв всего полтора года мичманом, Степан Макаров становится лейтенантом, что являлось беспримерным для мирного времени.
           В 1873 г. Макаров был срочно вызван в Петербург. Оказалось, что за время пребывания офицера на Тихоокеанском флоте его технические новшества нашли широкое применение, а имя автора получило известность в морских кругах.
           Теперь лейтенант Макаров стал авторитетом в вопросах непотопляемости судов и был прикомандирован к адмиралу А. А. Попову для внедрения ряда усовершенствований на кораблях военно-морского флота. Четыре последующих года работы под начальством Попова принесли Макарову огромную пользу. Он в совершенстве изучил судостроительную технику и впоследствии поражал многих своими познаниями.

           Вскоре свой талант изобретателя-конструктора Макарову пришлось проявить и во время военных действий. В 1877 году началась война России с Турцией; перед русскими моряками на Черном море встала задача парализовать действия сильного турецкого флота, — при том, что своих военных кораблей Россия в этом регионе тогда почти не имела. Стандартные решения не годились; положение могла спасти только необычайно оригинальная идея. Она была найдена Макаровым.
           Накануне объявления войны, прибыв из Петербурга в родной Николаев, он представил командующему Черноморским флотом адмиралу Н. А. Аркасу свой проект активных действий против турецкого флота с помощью минных катеров.
           Быстроходный пароход, имеющий на борту несколько небольших катеров, снабженных минами, должен был незаметно ночью подойти к неприятелю — и спустить на воду катера, которые внезапно атакуют корабли противника, после чего немедленно вернутся обратно на борт парохода. Затем судно на полном ходу уходит в свой порт.

ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ ЭФФЕКТ НЕВИДАННОГО ДО ТОГО ОРУЖИЯ...

Так же, как и несколько лет назад, в случае с предложениями о повышении плавучести судов, мысль Макарова о создании прообраза плавучей базы торпедных катеров вначале показалась неприемлемой. И хотя война шла, а других заслуживающих внимания серьезных предложений не было, начальство не реагировало на поток докладных записок, посылаемых изобретателем.
        Между тем, настойчивый офицер все пытался доказать, что в условиях полной безнадежности войны на море его проект следует испробовать. Наконец, после долгой канцелярской волокиты, при поддержке Аркаса, Макарову разрешили осуществить задуманное.

   
     
     Для этого ему был предоставлен пароход «Великий князь Константин», командиром которого он был назначен. Это обычное торговое судно Макаров превратил в грозный боевой корабль, силу которого турецкому флоту вскоре довелось испытать на себе.

     В ночь на 16 декабря 1877 года впервые в мире Макаров применил торпеды при атаке минными катерами турецких боевых кораблей. Успешные действия невиданного до того оружия произвели на турков ошеломляющий эффект. Особенно это было заметно после того, как в одной из первых атак минные катера подорвали турецкий броненосец. Да и последующие операции, осуществленные Макаровым, быстро принесли славу его кораблю.

           Турки его стали бояться; за ним постоянно охотились. Угнетающее моральное впечатление от все учащающихся атак русского корабля было огромным. Невероятно, но факт: всего один «минный крейсер» умудрился держать весь турецкий флот в напряжении! Неприятельские корабли перестали чувствовать себя уверенно, находясь в непрерывном ожидании атаки. Таким образом, задача нейтрализации противника на Черном море была решена.

     Заметим, что «дедушке минного флота», как впоследствии назвали Макарова, в то время не исполнилось еще и тридцати. За боевые заслуги в русско-турецкой войне он получил два ордена, золотое оружие с надписью «За храбрость» и был произведен в капитаны второго ранга. Впереди, казалось, открываются прекрасные перспективы.
           Но… печальные эпизоды в его биографии удивительным образом повторяются. Если в двадцать два года, после изобретения «пластыря мичмана Макарова», его автора отправили на Дальний Восток, то в тридцать два, после разработки и успешного применения в военных условиях грозного наступательного оружия, ставшего популярным Макарова посылают на… Каспийское море.
     Возможно, там тоже понадобился боевой опыт Макарова или его склонность к техническому творчеству, изобретательству? Вовсе нет. Судя по тому, чем там занимался боевой морской офицер, эти его качества не были главными. Ведь на Каспии Макарову пришлось... налаживать надежное сообщение между портами восточного берега моря, Астраханью и Баку. Фрахтовка судов, транспортировка грузов, перевозка войск… Вряд ли эти задачи мог решить один только Макаров, и никто иной. Правда, верный себе, он и здесь блестяще справился с возложенной на него задачей.

     
     В ПРОЛИВЕ БОСФОР...

         В середине 1881 года, преисполненный желанием продолжить работу над созданием миноносца, Макаров возвращается в Петербург. Но его вновь отрывают от любимого дела и направляют в Константинополь, — командиром военного парохода «Тамань», стационара при русском посольстве.

           Это была почти дипломатическая должность, которая не требовала особого напряжения и считалась почетной, даже завидной. Но Макаров не был бы Макаровым, если бы смирился с подобными обстоятельствами. Вместо посещения дипломатических приемов и балов, он в очередной раз находит себе интересное и полезное занятие. Неожиданно для многих, Макаров вдруг раскрывается, как блестящий ученый в области океанологии. 
     Все началось, вроде бы, с сугубо военного вопроса — о возможности установки мин в проливе Босфор. А для этого нужны были данные о течениях, как поверхностных, так и подводных. Обратившись для справки к рекомендованной ему работе одного из английских ученых, Макаров не нашел там необходимого ответа.

           Чем дальше он вникал в суть вопроса, тем более очевидным для него становилась необходимость проведения специальных исследований. Заметим, что для этого он совершенно не был подготовлен ни теоретически, ни практически. Но это уже не имело никакого значения, ибо капитаном завладела присущая ему жажда познания неизведанного.

     Проштудировав всю имеющуюся литературу о течениях Босфора (включая сочинение на латинском языке, написанное в середине 17 в.), он прежде всего решил проверить рассказы о нижнем (глубинном) течении, — сведения, которые все местные моряки относили к области легенд.

         Проявив обычную для него смекалку, Макаров начал погружать со шлюпки на разные глубины бочонок с водой. При малой глубине погружения бочонок увлекало в сторону Мраморного моря, а при большей глубине — в обратном направлении, да с такой силой, что шлюпка преодолевала встречное поверхностное течение. А дальше… дальше обратимся к описаниям самого исследователя: «Когда я убедился, что нижнее течение существует, захотелось определить точно границу между ним и верхним течением.

          Когда сделалось очевидным, что граница эта идет по длине Босфора не горизонтально, а с некоторым наклонением к Черному морю, захотелось выяснить этот наклон, наконец, захотелось выяснить подмеченные колебания границы между течениями, в зависимости от времени года и дня, от направления ветра и пр. Точно так же было интересно определить относительную скорость течения на разных глубинах и распределение воды по удельному весу».

           Заметим, что для удовлетворения своего «интереса» Макаров при участии помощников менее чем за год сделал четыре тысячи определений температуры, столько же определений солености и тысячу измерений скорости. Нельзя не упомянуть, что, раскрывая механизм течений Босфора, Макаров применил для этого ряд оригинальных и остроумных приборов собственной конструкции, обогативших тогдашнюю океанологию...

КРУГОСВЕТНОЕ ПЛАВАНИЕ НА КОРВЕТЕ «ВИТЯЗЬ”

           В этом был весь Степан Макаров. Решая поставленную проблему, он последовательно находил ответы на возникавшие в ходе исследования вопросы — до тех пор, пока не получал исчерпывающую картину.

           Подтверждением того, что это именно так, является премия Академии наук, которой был удостоен его труд «Об обмене вод Черного и Средиземного морей». Эта работа принесла Макарову славу выдающегося ученого. Свидетельством признания его заслуг в области физической географии моря было и избрание капитана действительным членом Географического общества.

           Очевидно, океанологические исследования по-настоящему увлекли Макарова. Вернувшись в Россию в 1882 г., он продолжает обрабатывать материалы наблюдений на Босфоре. Считая, что течения этого пролива отражают общие закономерности движения вод в океанах, он, несмотря на множество текущих важных дел, задумывает обширную программу новых исследований. Такая возможность предоставилась ему в 1886 г., когда капитан первого ранга Макаров, изъявив желание совершить кругосветное плавание на новом корвете «Витязь», был назначен его командиром.

           В задачи плавания не входили какие-либо научные исследования. Это было обычное дальнее плавание русского военного корабля, предназначенное, главным образом, для морской подготовки личного состава. Более того, в морском министерстве считали, что изучение моря отрывает моряков от их прямых обязанностей. Макаров возражал против подобного нелепого мнения, полагая, что изучение стихии, окружающей моряка, «пробуждает мысль». Поэтому на свой страх и риск он организует океанологические исследования в течение плавания, которое длилось с конца августа 1886 г. по май 1889 г.

           В научную работу был вовлечен весь экипаж, недостатка в помощниках у капитана не было. Он по-настоящему сумел увлечь многих офицеров, понявших важность проводимых исследований. Это объясняет, каким образом Макарову удалось выполнить колоссальный объем работ, не имея в своем распоряжении ученых-профессионалов. В течение нескольких лет шесть раз в сутки измерялись температура и удельный вес морской воды, а некоторые наблюдения велись каждые пять или десять минут.

           Образцы воды брали на разных глубинах (из-за отсутствия необходимых приспособлений только до 800 м), для чего приходилось останавливать машину и убирать паруса. При этом определяли скорости течений, измеряли глубины, брали пробы грунта вместе с придонными организмами. Так что работы хватало и матросам, и офицерам.

           После первичной обработки материалов, собранных на «Витязе», Макаров увидел, что их недостаточно для широких обобщений. Поэтому он ограничил район исследования северной частью Тихого океана, с которой был знаком по своим предшествующим плаваниям. Кроме собственных наблюдений, Макаров тщательнейшим образом проанализировал судовые журналы всех русских кораблей, плававших в водах Тихого океана, а также данные некоторых иностранных экспедиций.
           Итогом явилась вышедшая на русском и французском языках книга Макарова «Витязь и Тихий океан». Она не только насыщена большим фактическим материалом, но и богата оригинальными мыслями автора; большинство их стало крупным вкладом в теорию и методику океанологических исследований. Книга, ставшая классическим трудом по океанологии и составившая ее автору мировую славу, была удостоена новой премии Академии наук и золотой медали Географического общества.

           А на фронтоне Океанографического института в Монако среди других названий кораблей, на которых были проведены крупнейшие научные исследования Мирового океана, почетное место со временем заняло и имя корвета «Витязь».
     

О НЕПОТОПЛЯЕМОСТИ СУДОВ...

     Может возникнуть вопрос — неужели, пройдя три океана и побывав в десятках портов, познакомившись с природой и населением разнообразных стран, Макарову не захотелось все это описать в популярной форме? А может быть, будучи строгим ученым, он просто не умел этого делать?

           Некоторые исследователи жизни адмирала отмечают, что в своих описаниях длительных морских путешествий, он действительно был не склонен к художественному стилю. Мол, язык многочисленных дневников, путевых заметок и научных докладов, личных и служебных писем Макарова всегда деловит и строг. Может быть, и так. Но возможно, торопясь оставить научное наследие, он просто не успел изложить на бумаге для широкого круга людей то, что прекрасно знал и любил.
           Свидетельством же способности рассказывать образно и ясно является, на наш взгляд, следующий образец рассуждений ученого во время научных наблюдений на «Витязе»: «Глубины океанов, а в особенности морей остаются как будто под покрывалом. И каждый раз, когда наблюдатель опускает в глубину моря свой батометр для доставания воды, он делает отверстие в этом покрывале.
           Таких отверстий сделано еще очень немного. То, что видно сквозь эти отверстия, дает только легкое понятие о явлениях, происходящих в глубинах. И нужно еще много и много трудиться, пробивая в различных точках таинственное покрывало, чтобы верно определить общую картину распределения температур и соленостей воды на глубинах и сделать правильные заключения…».
           Кстати, известно, что во время плавания на «Витязе» Макаров вел подробный дневник, в который заносил массу интересных фактов, не касающихся научной работы. И делал это в интересной литературной форме... Дневник до наших дней, увы, не сохранился.

           1 января 1890 г. за отличие по службе 42-летний Макаров был произведен в контр-адмиралы. С этого времени Степан Осипович занимает ряд ответственных должностей в морском флоте. Это, конечно же, увеличило число его завистников и недоброжелателей. Но, если в высших морских кругах о Макарове могли сказать, что он «выскочка» и «мужик», то молодежь и знавшие его матросы с восторгом произносили имя адмирала. Благодаря научным работам, имя Макарова становилось все более известным и за границей.

           Особенно внимательно там следили за его идеями в области непотопляемости судов, которые он продолжал развивать и которые на родине Макарова воплощались с огромными трудностями. Как обычно, многие из тех, от кого зависело принятие решения, в его предложениях видели лишь желание «выслужиться перед начальством».

           Очередным примером тому стало изобретение Макаровым специальных наконечников для снарядов, отчего последние получили способность пробивать броню кораблей. Эффективность изобретения была настолько ошеломляющей, что за границей Макарова назвали «победителем брони», а само техническое новшество вскоре стало достоянием всех флотов мира (адмирал Макаров даже не взял на свое изобретение патента). В России же макаровские наконечники были приняты на вооружение лишь перед войной 1904-1905 гг.

В середине 90-х годов Макарова назначают командующим эскадрой на Средиземном море, где он вновь начинает заниматься океанологическими работами. Они же занимают его внимание и во время плаваний эскадры в Индийском и Тихом океанах. Результаты этих исследований Макаров излагает в своей очередной научной работе. Казалось бы, невозможно, совмещая свои немалые служебные обязанности с изучением океана, заниматься чем-либо еще. Но примерно в это же время (1897 г.) выходит из печати труд Степана Осиповича совершенно иного направления — «Рассуждения по вопросам морской тактики». Он быстро получает мировую известность и издается на английском, а затем на итальянском, японском и турецком языках.
           Приведем любопытный факт, свидетельствующий о неординарности этой работы. Летом 1902 года в Кронштадт зашло учебное судно из Аргентины. Командир этого корабля, посетив Макарова (бывшего тогда командиром порта), в присутствии офицеров и команды приветствовал того, как учителя военных моряков и творца классической книги, по которой в Аргентине изучают тактику.
           Адмирал не смог скрыть своего изумления, особенно после того, как аргентинский капитан показал экземпляр «Морской тактики» Макарова, напечатанный в Буэнос-Айресе на испанском языке. Зато в начале 1904 года на телеграмму Макарова в морское министерство России с просьбой напечатать пятьсот экземпляров той же «Морской тактики» пришел ответ — «Не признано возможным»...
     

ЛЕДОКОЛ «ЕРМАК»
     

     Последний период жизни Макарова знаменателен еще одним чрезвычайно интересным проектом, который адмиралу, несмотря на обычные, чинимые ему препятствия, удалось, все-таки, частично реализовать. Еще в начале 90-х годов у него появилась идея создания ледокола, способного бороться с полярными льдами.
           Это не был просто интерес к рекордам, хотя и предполагалось достичь на проектируемом корабле Северного полюса. Постройка мощного ледокола знаменовала бы собой начало новой эры в арктическом мореплавании.
           Ведь до этого плавание во льдах было «пассивным», т. е., кораблям приходилось выискивать путь по чистой воде среди льдов, перед которыми они были беспомощны. Ледокол же предназначался для активного плавания сквозь льды и мог бы обеспечить навигацию вдоль северных берегов Сибири.
           Все это было очевидным для Макарова. Но, имея печальный опыт, адмирал четыре года вынашивал свою идею, обстоятельно изучая все, имевшее хоть какое-то отношение к данному вопросу.

     Подготовившись, в 1897 году он делает первую официальную попытку заинтересовать морское ведомство изучением Севера с помощью ледоколов. Однако, как всегда, косность и бюрократизм чиновников оказались не менее прочными, чем полярные льды.

           Предложение Макарова отвергли одним росчерком пера, даже без рассмотрения его докладной записки специалистами. Но разве можно было этим удивить или остановить беспокойного адмирала? Он разворачивает бурную пропаганду своей идеи: в марте выступает на конференции Академии наук со специальным докладом о значении ледоколов в исследовании Арктики.
           Затем Степана Осиповича слушают на экстренном заседании Географического общества, где присутствуют именитые сановники и даже члены императорской фамилии.
           В апреле в Морском собрании, а в мае опять на заседании Русского Географического общества Макаров выступает на ту же тему. Кроме того, появляются многочисленные восторженные отклики прессы, которые способствуют ознакомлению широких масс России с новой идеей адмирала.

           Дело получает общественный резонанс такого масштаба, что сам царь обращает внимание министра финансов С. Ю. Витте на проект Макарова. Но только после поддержки идеи ледокола Д. И. Менделеевым, чей научный авторитет был в России достаточно высок, адмиралу начинают идти навстречу. Вскоре Макаров встречается с Менделеевым; они договариваются по всем вопросам и совместно составляют для министра докладную записку с подробными объяснениями цели постройки ледокола.

           Получив аудиенцию у министра финансов, Макаров, в соответствии с пожеланиями Витте, лично отправляется в Карское море, где совершает плавание на пароходе. Цель — на месте ознакомиться с арктическими условиями, оценить ледовую и навигационную обстановку.

           Во время этой краткосрочной командировки Макаров встречается для консультаций с опытными норвежскими полярными капитанами, в том числе с Отто Свердрупом, бывшим командиром нансеновского «ФРАМА» ***. Общение с ними помогает Макарову все больше верить в осуществимость своей идеи. Да и полученные им у бывалых моряков сведения об условиях плавания во льдах были чрезвычайно полезны. Все собранные им в пути материалы Макаров изложил в обширном отчете министру.

           В ноябре 1897 года правительство, наконец, выделяет деньги на постройку ледокола, и комиссия во главе с Макаровым приступает к разработке технических условий. В связи с отсутствием у отечественных судостроителей необходимого опыта, Макаров решает строить ледокол за границей, в Англии. На специально изготовленной модели будущего судна он многократно проводит эксперименты по обеспечению прочности будущего ледокола и его непотопляемости. Результатом явились очередные технические новинки, которые адмирал внедрил в свое детище, названное «Ермак». Как впоследствии показало плавание, во льдах эти новшества оказались не лишними, но, увы, недостаточными...

           21 февраля 1899 года ледокол «Ермак» отправился в свое первое плавание. Испытание, в прямом смысле, на прочность состоялось в Финском заливе и прошло успешно. Здесь ледокол оказал помощь целой группе пароходов, застрявших во льдах. Появление же корабля на рейде Санкт-Петербурга собрало многотысячную толпу, которая в полной эйфории, с умилением и благоговением взирала на чудо конца 19 века, созданное русским моряком.

 Очень многие, не имевшие абсолютно никакого представления об Арктике, считали, что дело сделано, — полярные льды будут взломаны, полюс покорен… Но сам Макаров так не думал. Он прекрасно сознавал разницу между теми условиями, в которых «Ермак» работал в Финском заливе, и теми, что ему предстоит испытать в Арктике. И адмирал не ошибся.

Последующие два плавания, которые в 1899 г. «Ермак» под начальством Макарова совершил в Северном Ледовитом океане, оказались неудачными. Особенно огорчил Макарова (а недругов адмирала чрезвычайно обрадовал) второй рейс, во время которого ледокол получил значительную пробоину в подводной части корпуса. Отдельной повести достойна последовавшая затем эпопея разбора плавания специальной комиссией и подробнейших объяснений со стороны Степана Осиповича. 
         В условиях непрекращающихся нападок в печати и противодействия чиновников, ценой неимоверных усилий ему все же удается доказать целесообразность продолжения испытаний ледокола.

   Но вот что поразительно: помимо подготовки многочисленных докладов и писем в защиту своей идеи, Макаров за короткое время успевает обработать результаты научных наблюдений, проводившихся на протяжении двух плаваний «Ермака», — по гидрологии, метеорологии, магнетизму и структуре льда. Интересно также, что впервые в подобных исследованиях была применена киносъемка. Все это затем нашло отражение в капитальном, объемом более 500 страниц, труде Макарова «Ермак» во льдах», вышедшем в 1901 году.

Увы, первый год нового столетия стал последним в коротком «макаровском периоде» работы ледоколов на Крайнем Севере. В третьем арктическом плавании экспедицию на «Ермаке» подстерегает очередная неудача, и… «высочайшим повелением» адмирала отстраняют от дальнейших научных исследований Арктики, навсегда разлучают с его детищем — ледокольным судном. 
        «Ермак Степаныч», как окрестила судно его команда, переживет своего конструктора на 60 лет, принесет огромную пользу стране и станет родоначальником целой серии более современных ледоколов. Создатель же «дедушки ледокольного флота», адмирал Степан Осипович Макаров, несмотря ни на что, продолжал служить верой и правдой своему отечеству. А оно в нем, без сомнения, нуждалось. Никто иной, как «беспокойный адмирал», понадобился в тяжелые для России дни русско-японской войны.

Назначенный 1 февраля 1904 года командующим Тихоокеанским флотом, Макаров, как обычно, развернул кипучую деятельность. Благодаря этому за короткое время заметно выросли боевой дух и боеспособность флота; он отказался от тактики пассивной обороны. В поисках противника Макаров сразу же начинает выходить с кораблями в  море…  

«В море — значит, дома!» — так говаривал Степан Осипович Макаров. Но кто знал, что эти слова обретут совсем иной, страшный смысл 31 марта 1904 года? В этот день, в 9 часов 30 мин., подорвавшись на мине, броненосец «Петропавловск» вместе с находившимся на его борту командующим, выдающимся флотоводцем и ученым, адмиралом Макаровым менее чем за две минуты погрузился в холодные глубины океана.

Так море действительно стало последним и вечным домом для человека, который любил его всю свою жизнь.