...И могу вам сообщить Из своей палаты, Что, большой любитель жить, Выжил я, ребята. И хотя натер бока, Належался лежнем, Говорят, зато нога Будет лучше прежней. И намерен я опять Вскоре без подмоги Той ногой траву топтать, Встав на обе ноги... Озабочен я сейчас Лишь одной задачей, Чтоб попасть в родную часть, Никуда иначе. С нею жил и воевал, Курс наук усвоил. Отступая, пыль глотал, Наступая, снег черпал Валенками воин. И покуда что она Для меня - солдата - Все на свете, все сполна: И родная сторона, И семья, и хата. И охота мне скорей К ней в ряды вклиниться И, дождавшись добрых дней, По Смоленщине своей Топать до границы. Впрочем, даже суть не в том, Я скажу точнее: Доведись другим путем До конца идти, - пойдем, Где угодно, с нею! Если ж пуля в третий раз Клюнет насмерть, злая, То по крайности средь вас, Братцы, свой последний час Встретить я желаю. Только с этим мы спешить Без нужды не станем. Я большой любитель жить, Как сказал заране. И, поскольку я спешу Повстречаться с вами, Генералу напишу Теми же словами. Полагаю, генерал Как-никак уважит, - Он мне орден выдавал, В просьбе не откажет. За письмом, надеюсь, вслед Буду сам обратно... Ну и повару привет От меня двукратный. Пусть и впредь готовят так, Заправляя жирно, Чтоб в котле стоял черпак По команде "смирно"... И одним слова свои Заключить хочу я: Что великие бои, Как погоду, чую. Так бывает у коня Чувство близкой свадьбы... До того большого дня Мне без палок встать бы! Сплю скорей да жду вестей. Все сказал до корки... Обнимаю вас, чертей. Ваш Василий Теркин. ТЕРКИН-ТЕРКИН Чья-то печка, чья-то хата, На дрова распилен хлев... Кто назябся - дело свято, Тому надо обогрев. Дело свято - чья там хата, Кто их нынче разберет. Грейся, радуйся, ребята, Сборный, смешанный народ. На полу тебе солома, Задремалось, так ложись. Не у тещи, и не дома, Не в раю, однако, жизнь. Тот сидит, разувши ногу, Приподняв, глядит на свет. Всю ощупывает строго, - Узнает - его иль нет. Тот, шинель смахнув без страху, Высоко задрав рубаху, Прямо в печку хочет влезть. - Не один ты, братец, здесь. - Отслонитесь, хлопцы. Темень... - Что ты, правда, как тот немец.. - Нынче немец сам не тот. - Ну, брат, он еще дает, Отпускает, не скупится... - Все же с прежним не сравнится, - Снял сапог с одной ноги. - Дело ясное, - беги! - Охо-хо. Война, ребятки. - А ты думал! Вот чудак. - Лучше нет - чайку в достатке, Хмель - он греет, да не так. - Это чья же установка Греться чаем? Вот и врешь. - Эй, не ставь к огню винтовку... - А еще кулеш хорош... Опрокинутый истомой, Теркин дремлет на спине, От беседы в стороне. Так ли, сяк ли, Теркин дома, То есть - снова на войне... Это раненым известно: Воротись ты в полк родной - Все не то: иное место И народ уже иной. Прибаутки, поговорки Не такие ловит слух... - Где-то наш Василий Теркин? - Это слышит Теркин вдруг. Привстает, шурша соломой, Что там дальше - подстеречь. Никому он не знакомый - И о нем как будто речь. Но сквозь шум и гам веселый, Что кипел вокруг огня, Вот он слышит новый голос: - Это кто там про меня?.. - Про тебя? - Без оговорки Тот опять: - Само собой. - Почему? - Так я же Теркин. Это слышит Теркин мой. Что-то странное творится, Непонятное уму. Повернулись тотчас лица Молча к Теркину. К тому. Люди вроде оробели: - Теркин - лично? - Я и есть. - В самом деле? - В самом деле. - Хлопцы, хлопцы, Теркин здесь! - Не свернете ли махорки? - Кто-то вытащил кисет. И не мой, а тот уж Теркин Говорит: - Махорки? Нет. Теркин мой - к огню поближе, Отгибает воротник. Поглядит, а он-то рыжий - Теркин тот, его двойник. Если б попросту махорки Теркин выкурил второй, И не встрял бы, может, Теркин, Промолчал бы мой герой. Но, поскольку водит носом, Задается человек, Теркин мой к нему с вопросом: - А у вас небось "Казбек"? Тот помедлил чуть с ответом: Мол, не понял ничего. - Что ж, трофейной сигаретой Угощу. - Возьми его! Видит мой Василий Теркин - Не с того зашел конца. И не то чтоб чувством горьким Укололо молодца, - Не любил людей спесивых, И, обиду затая, Он сказал, вздохнув лениво: - Все же Теркин - это я... Смех, волненье. - Новый Теркин! - Хлопцы, двое... - Вот беда... - Как дойдет их до пятерки, Разбудите нас тогда. - Нет, брат, шутишь, - отвечает Теркин тот, поджав губу, - Теркин - я. - Да кто их знает, - Не написано на лбу. Из кармана гимнастерки Рыжий - книжку: - Что ж я вам... - Точно: Теркин... - Только Теркин Не Василий, а Иван. Но, уже с насмешкой глядя, Тот ответил моему: - Ты пойми, что рифмы ради Можно сделать хоть Фому. Этот выдохнул затяжку: - Да, но Теркин-то - герой. Тот шинелку нараспашку: - Вот вам орден, вот другой, Вот вам Теркин-бронебойщик, Верьте слову, не молве. И машин подбил я больше - Не одну, а целых две... Теркин будто бы растерян, Грустно щурится в огонь. - Я бы мог тебя проверить, Будь бы здесь у нас гармонь. Все кругом: - Гармонь найдется, Есть у старшего. - Не тронь. - Что не тронь? - Смотри, проснется... - Пусть проснется. - Есть гармонь! Только взял боец трехрядку, Сразу видно: гармонист. Для началу, для порядку Кинул пальцы сверху вниз. И к мехам припал щекою, Строг и важен, хоть не брит, И про вечер над рекою Завернул, завел навзрыд... Теркин мой махнул рукою: - Ладно. Можешь, - говорит, - Но одно тебя, брат, губит: Рыжесть Теркину нейдет. - Рыжих девки больше любят, - Отвечает Теркин тот. Теркин сам уже хохочет, Сердцем щедрым наделен. И не так уже хлопочет За себя, - что Теркин он. Чуть обидно, да приятно, Что такой же рядом с ним. Непонятно, да занятно Всем ребятам остальным. Молвит Теркин: - Сделай милость, Будь ты Теркин насовсем. И пускай однофамилец Буду я...; А тот: - Зачем?.. - Кто же Теркин? - Ну и лихо!.. - Хохот, шум, неразбериха... Встал какой-то старшина Да как крикнет: - Тишина! Что вы тут не разберете, Не поймете меж собой? По уставу каждой роте Будет придан Теркин свой, Слышно всем? Порядок ясен? Жалоб нету? Ни одной? Разойдись! И я согласен С этим строгим старшиной. Я бы, может быть, и взводам Придал Теркина в друзья... Впрочем, все тут мимоходом К разговору вставил я. ОТ АВТОРА По которой речке плыть, - Той и славушку творить... С первых дней годины горькой, В тяжкий час земли родной, Не шутя, Василий Теркин, Подружились мы с тобой. Но еще не знал я, право, Что с печатного столбца Всем придешься ты по нраву, А иным войдешь в сердца. До войны едва в помине Был ты, Теркин, на Руси. Теркин? Кто такой? А ныне Теркин - кто такой? - спроси. - Теркин, как же! - Знаем. - Дорог. - Парень свой, как говорят. - Словом, Теркин, тот, который На войне лихой солдат, На гулянке гость не лишний, На работе - хоть куда... Жаль, давно его не слышно, Может, что худое вышло? Может, с Теркиным беда? - Не могло того случиться. - Не похоже. - Враки. - Вздор... - Как же, если очевидца Подвозил один шофер. В том бою лежали рядом, Теркин будто бы привстал, В тот же миг его снарядом Бронебойным - наповал. - Нет, снаряд ударил мимо. А слыхали так, что мина... - Пуля-дура... - А у нас Говорили, что фугас. - Пуля, бомба или мина - Все равно, не в том вопрос. А слова перед кончиной Он какие произнес?. - Говорил насчет победы. Мол, вперед. Примерно так... - Жаль, - сказал, - что до обеда Я убитый, натощак. Неизвестно, мол, ребята, Отправляясь на тот свет, Как там, что: без аттестата Признают нас или нет? - Нет, иное почему-то Слышал раненый боец. Молвил Теркин в ту минуту: "Мне - конец, войне - конец". Если так, тогда не верьте, Разве это невдомек: Не подвержен Теркин смерти, Коль войне не вышел срок... Шутки, слухи в этом духе Автор слышит не впервой. Правда правдой остается, А молва себе - молвой. Нет, товарищи, герою, Столько лямку протащив, Выходить теперь из строя? - Извините! - Теркин жив! Жив-здоров. Бодрей, чем прежде. Помирать? Наоборот, Я в такой теперь надежде: Он меня переживет. Все худое он изведал, Он терял родимый край И одну политбеседу Повторял: - Не унывай! С первых дней годины горькой Мир слыхал сквозь грозный гром, Повторял Василий Теркин: - Перетерпим. Перетрем... Нипочем труды и муки, Горечь бедствий и потерь. А кому же книги в руки, Как не Теркину теперь?! Рассуди-ка, друг-товарищ, Посмотри-ка, где ты вновь На привалах кашу варишь, В деревнях грызешь морковь. Снова воду привелося Из какой черпать реки! Где стучат твои колеса, Где ступают сапоги! Оглянись, как встал с рассвета Или ночь не спал, солдат, Был иль не был здесь два лета, Две зимы тому назад. Вся она - от Подмосковья И от Волжского верховья До Днепра и Заднепровья - Вдаль на запад сторона, - Прежде отданная с кровью, Кровью вновь возвращена. Вновь отныне это свято: Где ни свет, то наша хата, Где ни дым, то наш костер, Где ни стук, то наш топор, Что ни груз идет куда-то, - Наш маршрут и наш мотор! И такую-то махину, Где гони, гони машину, - Есть где ехать вдаль и вширь, Он пешком, не вполовину, Всю промерил, богатырь. Богатырь не тот, что в сказке - Беззаботный великан, А в походной запояске, Человек простой закваски, Что в бою не чужд опаски, Коль не пьян. А он не пьян. Но покуда вздох в запасе, Толку нет о смертном часе. В муках тверд и в горе горд, Теркин жив и весел, черт! Праздник близок, мать-Россия, Оберни на запад взгляд: Далеко ушел Василий, Вася Теркин, твой солдат. То серьезный, то потешный, Нипочем, что дождь, что снег, - В бой, вперед, в огонь кромешный Он идет, святой и грешный, Русский чудо-человек. Разносись, молва, по свету: Объявился старый друг... - Ну-ка, к свету. - Ну-ка, вслух. ДЕД И БАБА Третье лето. Третья осень. Третья озимь ждет весны. О своих нет-нет и спросим Или вспомним средь войны. Вспомним с нами отступавших, Воевавших год иль час, Павших, без вести пропавших, С кем видались мы хоть раз, Провожавших, вновь встречавших, Нам попить воды подавших, Помолившихся за нас. Вспомним вьюгу-завируху Прифронтовой полосы, Хату с дедом и старухой, Где наш друг чинил часы. Им бы не было износу Впредь до будущей войны, Но, как водится, без спросу Снял их немец со стены: То ли вещью драгоценной Те куранты посчитал, То ль решил с нужды военной, - Как-никак цветной металл. Шла зима, весна и лето. Немец жить велел живым. Шла война далеко где-то Чередом глухим своим. И в твоей родимой речке Мылся немец тыловой. На твоем сидел крылечке С непокрытой головой. И кругом его порядки, И немецкий, привозной На смоленской узкой грядке Зеленел салат весной. И ходил сторонкой, боком Ты по улочке своей, - Уберегся ненароком, Жить живи, дышать не смей. Так и жили дед да баба Без часов своих давно, И уже светилось слабо На пустой стене пятно... Но со страстью неизменной Дед судил, рядил, гадал О кампании военной, Как в отставке генерал. На дорожке возле хаты Костылем старик чертил Окруженья и охваты, Фланги, клинья, рейды в тыл... - Что ж, за чем там остановка? - Спросят люди.- Срок не мал... Дед-солдат моргал неловко, Кашлял: - Перегруппировка...- И таинственно вздыхал. У людей уже украдкой Наготове был упрек, Словно добрую догадку Дед по скупости берег. Словно думал подороже Запросить с души живой. - Дед, когда же? - Дед, ну что же? - Где ж он, дед, Буденный твой? И едва войны погудки Заводил вдали восток, Дед, не медля ни минутки, Объявил, что грянул срок. Отличал тотчас по слуху Грохот наших батарей. Бегал, топал: - Дай им духу! Дай еще! Добавь! Прогрей! Но стихала канонада, Потухал зарниц пожар. - Дед, ну что же? - Думать надо, Здесь не главный был удар. И уже казалось деду, - Сам хотел того иль нет, - Перед всеми за победу Лично он держал ответ. И, тая свою кручину, Для всего на свете он И угадывал причину, И придумывал резон. Но когда пора настала, Долгожданный вышел срок, То впервые воин старый Ничего сказать не мог... Все тревоги, все заботы У людей слились в одну: Чтоб за час до той свободы Не постигла смерть в плену. x x x В ночь, как все, старик с женой Поселились в яме. А война - не стороной, Нет, над головами. Довелось под старость лет: Ни в пути, ни дома, А у входа на тот свет Ждать в часы приема. Под накатом из жердей, На мешке картошки, С узелком, с горшком углей, С курицей в лукошке... Две войны прошел солдат Целый, невредимый. Пощади его, снаряд, В конопле родимой! Просвисти над головой, Но вблизи не падай, Даже если ты и свой, - Все равно не надо! Мелко крестится жена, Сам не скроешь дрожи! Ведь живая смерть страшна И солдату тоже. Стихнул грохот огневой С полночи впервые. Вдруг - шаги за коноплей. - Ну, идут... немые... По картофельным рядам К погребушке прямо. - Ну, старик, не выйти нам Из готовой ямы. Но старик встает, плюет По-мужицки в руку, За топор - и наперед: Заслонил старуху. Гибель верную свою, Как тот миг ни горек, Порешил встречать в бою, Держит свой топорик. Вот шаги у края - стоп! И на шубу глухо Осыпается окоп. Обмерла старуха. Все же вроде как жива, - Наше место свято, - Слышит русские слова: - Жители, ребята?.. - Детки! Родненькие... Детки!.. Уронил топорик дед. - Мы, отец, еще в разведке, Тех встречай, что будут вслед. На подбор орлы-ребята, Молодец до молодца. И старшой у аппарата, - Хоть ты что, знаком с лица. - Закурить? Верти, папаша.- Дед садится, вытер лоб. - Ну, ребята, счастье ваше - Голос подали. А то б... И старшой ему кивает: - Ничего. На том стоим. На войне, отец, бывает - Попадает по своим. - Точно так. - И тут бы деду В самый раз, что покурить, В самый раз продлить беседу: Столько ждал! - Поговорить. Но они спешат не в шутку. И еще не снялся дым... - Погоди, отец, минутку, Дай сперва освободим... Молодец ему при этом Подмигнул для красоты, И его по всем приметам Дед узнал: - Так это ж ты! Друг-знакомец, мастер-ухарь, С кем сидели у стола. Погляди скорей, старуха! Узнаешь его, орла? Та как глянула: - Сыночек! Голубочек. Вот уж гость. Может, сала съешь кусочек, Воевал, устал небось? Смотрит он, шутник тот самый: - Закусить бы счел за честь, Но ведь нету, бабка, сала? - Да и нет, а все же есть... - Значит, цел, орел, покуда. - Ну, отец, не только цел: Отступал солдат отсюда, А теперь, гляди, кто буду, - Вроде даже офицер. - Офицер? Так-так. Понятно, - Дед кивает головой.- Ну, а если... на попятный, То опять как рядовой?.. - Нет, отец, забудь. Отныне Нерушим простой завет: Ни в большом, ни в малом чине На попятный ходу нет. Откажи мне в черствой корке, Прогони тогда за дверь. Это я, Василий Теркин, Говорю. И ты уж верь. - Да уж верю! Как получше, На какой теперь манер: Господин, сказать, поручик Иль товарищ, офицер? - Стар годами, слаб глазами, И, однако, ты, старик, За два года с господами К обращению привык... Дед - плеваться, а старуха, Подпершись одной рукой, Чуть склонясь и эту руку Взявши под локоть другой, Все смотрела, как на сына Смотрит мать из уголка. - 3акуси еще, - просила, - Закуси, поешь пока... И спешил, а все ж отведал, Угостился, как родной.. Табаку отсыпал деду И простился. - Связь, за мной! - И уже пройдя немного, - Мастер памятлив и тут, - Теркин будто бы с порога Про часы спросил: - Идут? - Как не так! - и вновь причина Бабе кинуться в слезу. - Будет, бабка! Из Берлина Двое новых привезу.
|