Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то... Не подарок, так белье Собрала, быть может, И что дольше без нее, То она дороже. И дороже этот час, Памятный, особый, Взгляд последний этих глаз, Что забудь попробуй. Обойдись в пути большом, Глупой славы ради, Без любви, что видел в нем, В том прощальном взгляде. Он у каждого из нас Самый сокровенный И бесценный наш запас, Неприкосновенный. Он про всякий час, друзья, Бережно хранится. И с товарищем нельзя Этим поделиться, Потому - он мой, он весь - Мой, святой и скромный, У тебя он тоже есть, Ты подумай, вспомни. Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то... И приходится сказать, Что из всех тех женщин, Как всегда, родную мать Вспоминают меньше. И не принято родной Сетовать напрасно, - В срок иной, в любви иной Мать сама была женой С тем же правом властным. Да, друзья, любовь жены, - Кто не знал - проверьте, - На войне сильней войны И, быть может, смерти. Ты ей только не перечь, Той любви, что вправе Ободрить, предостеречь, Осудить, прославить. Вновь достань листок письма, Перечти сначала, Пусть в землянке полутьма, Ну-ка, где она сама То письмо писала? При каком на этот раз Примостилась свете? То ли спали в этот час, То ль мешали дети, То ль болела голова Тяжко, не впервые, Оттого, брат, что дрова Не горят сырые?.. Впряжена в тот воз одна, Разве не устанет? Да зачем тебе жена Жаловаться станет? Жены думают, любя, Что иное слово Все ж скорей найдет тебя На войне живого. Нынче жены все добры, Беззаветны вдосталь, Даже те, что до поры Были ведьмы просто. Смех - не смех, случалось мне С женами встречаться, От которых на войне Только и спасаться. Чем томиться день за днем С той женою-крошкой, Лучше ползать под огнем Или под бомбежкой. Лучше, пять пройдя атак, Ждать шестую в сутки... Впрочем, это только так, Только ради шутки. Нет, друзья, любовь жены, - Сотню раз проверьте, - На войне сильней войны И, быть может, смерти. И одно сказать о ней Вы б могли вначале: Что короче, что длинней - Та любовь, война ли? Но, бестрепетно в лицо Глядя всякой правде, Я замолвил бы словцо За любовь, представьте. Как война на жизнь ни шла, Сколько ни пахала, Но любовь пережила Срок ее немалый. И недаром нету, друг, Письмеца дороже, Что из тех далеких рук, Дорогих усталых рук В трещинках по коже. И не зря взываю я К женам настоящим: - Жены, милые друзья, Вы пишите чаще. Не ленитесь к письмецу Приписать, что надо. Генералу ли, бойцу, Это - как награда. Нет, товарищ, не забудь На войне жестокой: У войны короткий путь, У любви - далекий. И ее большому дню Сроки близки ныне. А к чему я речь клоню? Вот к чему, родные. Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то... Но хотя и жалко мне, Сам помочь не в силе, Что остался в стороне Теркин мой Василий. Не случилось никого Проводить в дорогу. Полюбите вы его, Девушки, ей-богу! Любят летчиков у нас, Конники в почете. Обратитесь, просим вас, К матушке-пехоте! Полюбите молодца, Сердце подарите, До победного конца Верно полюбите! Пусть тот конник на коне, Летчик в самолете, И, однако, на войне Первый ряд - пехоте. Пусть танкист красив собой И горяч в работе, А ведешь машину в бой - Поклонись пехоте. Пусть форсист артиллерист В боевом расчете, Отстрелялся - не гордись, Дела суть - в пехоте. Обойдите всех подряд, Лучше не найдете: Обратите нежный взгляд, Девушки, к пехоте. ОТДЫХ ТЕРКИНА На войне - в пути, в теплушке, В тесноте любой избушки, В блиндаже иль погребушке, - Там, где случай приведет, - Лучше нет, как без хлопот, Без перины, без подушки, Примостясь кой-как друг к дружке, Отдохнуть... Минут шестьсот. Даже больше б не мешало, Но солдату на войне Срок такой для сна, пожалуй, Можно видеть лишь во сне. И представь, что вдруг, покинув В некий час передний край, Ты с попутною машиной Попадаешь прямо в рай. Мы здесь вовсе не желаем Шуткой той блеснуть спроста, Что, мол, рай с передним краем Это - смежные места. Рай по правде. Дом. Крылечко. Веник - ноги обметай. Дальше - горница и печка. Все, что надо. Чем не рай? Вот и в книге ты отмечен, Раздевайся, проходи. И плечьми у теплой печи На свободе поведи. Осмотрись вокруг детально, Вот в ряду твоя кровать. И учти, что это - спальня, То есть место - специально Для того, чтоб только спать. Спать, солдат, весь срок недельный, Самолично, безраздельно Занимать кровать свою, Спать в сухом тепле постельном, Спать в одном белье нательном, Как положено в раю. И по строгому приказу, Коль тебе здесь быть пришлось, Ты помимо сна обязан Пищу в день четыре раза Принимать. Но как? - вопрос. Всех привычек перемена Поначалу тяжела. Есть в раю нельзя с колена, Можно только со стола. И никто в раю не может Бегать к кухне с котелком, И нельзя сидеть в одеже И корежить хлеб штыком. И такая установка Строго-настрого дана, Что у ног твоих винтовка Находиться не должна. И в ущерб своей привычке Ты не можешь за столом Утереться рукавичкой Или - так вот - рукавом. И когда покончишь с пищей, Не забудь еще, солдат, Что в раю за голенище Ложку прятать не велят. Все такие оговорки Разобрав, поняв путем, Принял в счет Василий Теркин И решил: - Не пропадем. Вот обед прошел и ужин. - Как вам нравится у нас? - Ничего. Немножко б хуже, То и было б в самый раз... Покурил, вздохнул и на бок. Как-то странно голове. Простыня - пускай одна бы, Нет, так на, мол, сразу две. Чистота - озноб по коже, И неловко, что здоров, А до крайности похоже, Будто в госпитале вновь. Бережет плечо в кровати, Головой не повернет. Вот и девушка в халате Совершает свой обход. Двое справа, трое слева К ней разведчиков тотчас. А она, как королева: Мол, одна, а сколько вас. Теркин смотрит сквозь ресницы: О какой там речь красе. Хороша, как говорится, В прифронтовой полосе. Хороша, при смутном свете, Дорога, как нет другой, И видать, ребята эти Отдохнули день, другой... Сон-забвенье на пороге, Ровно, сладко дышит грудь. Ах, как холодно в дороге У объезда где-нибудь! Как прохватывает ветер, Как луна теплом бедна! Ах, как трудно все на свете: Служба, жизнь, зима, война. Как тоскует о постели На войне солдат живой! Что ж не спится в самом деле? Не укрыться ль с головой? Полчаса и час проходит, С боку на бок, навзничь, ниц. Хоть убейся - не выходит. Все храпят, а ты казнись. То ли жарко, то ли зябко, Не понять, а сна все нет. - Да надень ты, парень, шапку, - Вдруг дают ему совет. Разъясняют: - Ты не первый, Не второй страдаешь тут. Поначалу наши нервы Спать без шапки не дают. И едва надел родимый Головной убор солдат, Боевой, пропахший дымом И землей, как говорят, - Тот, обношенный на славу Под дождем и под огнем, Что еще колючкой ржавой Как-то прорван был на нем; Тот, в котором жизнь проводишь, Не снимая, - так хорош! - И когда ко сну отходишь, И когда на смерть идешь, - Видит: нет, не зря послушал Тех, что знали, в чем резон: Как-то вдруг согрелись уши, Как-то стало мягче, груше - И всего свернуло в сон. И проснулся он до срока С чувством редкостным - точь-в-точь Словно где-нибудь далеко Побывал за эту ночь; Словно выкупался где-то, Где - хоть вновь туда вернись - Не зима была, а лето, Не война, а просто жизнь. И с одной ногой обутой, Шапку снять забыв свою, На исходе первых суток Он задумался в раю. Хороши харчи и хата, Осуждать не станем зря, Только, знаете, война-то Не закончена, друзья. Посудите сами, братцы, Кто б чудней придумать мог: Раздеваться, разуваться На такой короткий срок. Тут обвыкнешь - сразу крышка, Чуть покинешь этот рай. Лучше скажем: передышка. Больше время не теряй. Закусил, собрался, вышел, Дело было на мази. Грузовик идет, - заслышал, Голосует: - Подвези. И, четыре пуда грузу Добавляя по пути, Через борт ввалился в кузов, Постучал: давай, крути. Ехал - близко ли, далеко - Кому надо, вымеряй. Только, рай, прощай до срока, И опять - передний край. Соскочил у поворота, - Глядь - и дома, у огня. - Ну, рассказывайте, что тут, Как тут, хлопцы, без меня? - Сам рассказывай. Кому же Неохота знать тотчас, Как там, что в раю у вас... - Хорошо. Немножко б хуже, Верно, было б в самый раз... Хорошо поспал, богато, Осуждать не станем зря. Только, знаете, война-то Не закончена, друзья. Как дойдем до той границы По Варшавскому шоссе, Вот тогда, как говорится, Отдохнем. И то не все. А пока - в пути, в теплушке, В тесноте любой избушки, В блиндаже иль погребушке, Где нам случай приведет, - Лучше нет, как без хлопот, Без перины, без подушки, Примостясь плотней друг к дружке, Отдохнуть. А там - вперед. В НАСТУПЛЕНИИ Столько жили в обороне, Что уже с передовой Сами шли, бывало, кони, Как в селе, на водопой. И на весь тот лес обжитый, И на весь передний край У землянок домовитый Раздавался песий лай. И прижившийся на диво, Петушок - была пора - По утрам будил комдива, Как хозяина двора. И во славу зимних буден В бане - пару не жалей - Секлись вениками люди Вязки собственной своей. На войне, как на привале, Отдыхали про запас, Жили, "Теркина" читали На досуге. Вдруг - приказ... Вдруг - приказ, конец стоянке. И уж где-то далеки Опустевшие землянки, Сиротливые дымки. И уже обыкновенно То, что минул целый год, Точно день. Вот так, наверно, И война, и все пройдет... И солдат мой поседелый, Коль останется живой, Вспомнит: то-то было дело, Как сражались под Москвой... И с печалью горделивой Он начнет в кругу внучат Свой рассказ неторопливый, Если слушать захотят... Трудно знать. Со стариками Не всегда мы так добры. Там посмотрим. А покамест Далеко до той поры. x x x Бой в разгаре. Дымкой синей Серый снег заволокло. И в цепи идет Василий, Под огнем идет в село. И до отчего порога, До родимого села Через то село дорога - Не иначе - пролегла. Что поделаешь - иному И еще кружнее путь. И идет иной до дому То ли степью незнакомой, То ль горами где-нибудь... Низко смерть над шапкой свищет, Хоть кого согнет в дугу. Цепь идет, как будто ищет Что-то в поле на снегу. И бойцам, что помоложе, Что впервые так идут, В этот час всего дороже Знать одно, что Теркин тут. Хорошо - хотя ознобцем Пронимает под огнем - Не последним самым хлопцем Показать себя при нем. Толку нет, что в миг тоскливый, Как снаряд берет разбег, Теркин так же ждет разрыва, Камнем кинувшись на снег; Что над страхом меньше власти У того в бою подчас, Кто судьбу свою и счастье Испытал уже не раз; Что, быть может, эта сила Уцелевшим из огня Человека выносила До сегодняшнего дня, - До вот этой борозденки, Где лежит, вобрав живот, Он, обшитый кожей тонкой Человек. Лежит и ждет... Где-то там, за полем бранным, Думу думает свою Тот, по чьим часам карманным Все часы идут в бою. И за всей вокруг пальбою, За разрывами в дыму Он следит, владыка боя, И решает, что к чему. Где-то там, в песчаной круче, В блиндаже сухом, сыпучем, Глядя в карту, генерал Те часы свои достал; Хлопнул крышкой, точно дверкой, Поднял шапку, вытер пот... И дождался, слышит Теркин: - Взвод! За Родину! Вперед!.. И хотя слова он эти - Клич у смерти на краю - Сотни раз читал в газете И не раз слыхал в бою, - В душу вновь они вступали С одинаковою той Властью правды и печали, Сладкой горечи святой; С тою силой неизменной, Что людей в огонь ведет, Что за все ответ священный На себя уже берет. - Взвод! За Родину! Вперед!.. Лейтенант щеголеватый, Конник, спешенный в боях, По-мальчишечьи усатый, Весельчак, плясун, казак, Первым встал, стреляя с ходу, Побежал вперед со взводом, Обходя село с задов. И пролег уже далеко След его в снегу глубоком - Дальше всех в цепи следов. Вот уже у крайней хаты Поднял он ладонь к усам: - Молодцы! Вперед, ребята! - Крикнул так молодцевато, Словно был Чапаев сам. Только вдруг вперед подался, Оступился на бегу, Четкий след его прервался На снегу... И нырнул он в снег, как в воду, Как мальчонка с лодки в вир. И пошло в цепи по взводу: - Ранен! Ранен командир!.. Подбежали. И тогда-то, С тем и будет не забыт, Он привстал: - Вперед, ребята! Я не ранен. Я - убит... Край села, сады, задворки - В двух шагах, в руках вот-вот... И увидел, понял Теркин, Что вести его черед. - Взвод! За Родину! Вперед!.. И доверчиво по знаку, За товарищем спеша, С места бросились в атаку Сорок душ - одна душа... Если есть в бою удача, То в исходе все подряд С похвалой, весьма горячей, Друг о друге говорят.. - Танки действовали славно. - Шли саперы молодцом. - Артиллерия подавно Не ударит в грязь лицом. - А пехота! - Как по нотам, Шла пехота. Ну да что там! Авиация - и та... Словом, просто - красота. И бывает так, не скроем, Что успех глаза слепит: Столько сыщется героев, Что - глядишь - один забыт, Но для точности примерной, Для порядка генерал, Кто в село ворвался первым, Знать на месте пожелал. Доложили, как обычно: Мол, такой-то взял село, Но не смог явиться лично, Так как ранен тяжело. И тогда из всех фамилий, Всех сегодняшних имен - Теркин - вырвалось - Василий! Это был, конечно, он. СМЕРТЬ И ВОИН За далекие пригорки Уходил сраженья жар. На снегу Василий Теркин Неподобранный лежал. Снег под ним, набрякши кровью, Взялся грудой ледяной. Смерть склонилась к изголовью: - Ну, солдат, пойдем со мной. Я теперь твоя подруга, Недалеко провожу, Белой вьюгой, белой вьюгой, Вьюгой след запорошу. Дрогнул Теркин, замерзая На постели снеговой. - Я не звал тебя, Косая, Я солдат еще живой. Смерть, смеясь, нагнулась ниже: - Полно, полно, молодец, Я-то знаю, я-то вижу: Ты живой, да не - жилец. Мимоходом тенью смертной Я твоих коснулась щек, А тебе и незаметно, Что на них сухой снежок. Моего не бойся мрака, Ночь, поверь, не хуже дня... - А чего тебе, однако, Нужно лично от меня? Смерть как будто бы замялась, Отклонилась от него. - Нужно мне... такую малость, Ну почти что ничего. Нужен знак один согласья, Что устал беречь ты жизнь, Что о смертном молишь часе... - Сам, выходит, подпишись? - Смерть подумала. - Ну что же, - Подпишись, и на покой. - Нет, уволь. Себе дороже. - Не торгуйся, дорогой. Все равно идешь на убыль. - Смерть подвинулась к плечу. - Все равно стянулись губы, Стынут зубы... - Не хочу. - А смотри-ка, дело к ночи, На мороз горит заря. Я к тому, чтоб мне короче И тебе не мерзнуть зря... - Потерплю. - Ну, что ты, глупый! Ведь лежишь, всего свело. Я б тебя тотчас тулупом, Чтоб уже навек тепло. Вижу, веришь. Вот и слезы, Вот уж я тебе милей. - Врешь, я плачу от мороза, Не от жалости твоей. - Что от счастья, что от боли - Все равно. А холод лют. Завилась поземка в поле. Нет, тебя уж не найдут... И зачем тебе, подумай, Если кто и подберет. Пожалеешь, что не умер Здесь, на месте, без хлопот... - Шутишь, Смерть, плетешь тенета. Отвернул с трудом плечо.- Мне как раз пожить охота, Я и не жил-то еще... - А и встанешь, толку мало, - Продолжала Смерть, смеясь. - А и встанешь - все сначала: Холод, страх, усталость, грязь... Ну-ка, сладко ли, дружище, Рассуди-ка в простоте. - Что судить! С войны не взыщешь Ни в каком уже суде. - А тоска, солдат, в придачу; Как там дома, что с семьей? - Вот уж выполню задачу - Кончу немца - и домой. - Так. Допустим. Но тебе-то И домой к чему прийти?, Догола земля раздета И разграблена, учти. Все в забросе. - Я работник, Я бы дома в дело вник, - Дом разрушен. - Я и плотник... - Печки нету. - И печник... Я от скуки - на все руки, Буду жив - мое со мной. - Дай еще сказать старухе: Вдруг придешь с одной рукой? Иль еще каким калекой, - Сам себе и то постыл... И со Смертью Человеку Спорить стало свыше сил. Истекал уже он кровью, Коченел. Спускалась ночь... - При одном моем условье, Смерть, послушай... я не прочь... И, томим тоской жестокой, Одинок, и слаб, и мал, Он с мольбой, не то с упреком Уговариваться стал: - Я не худший и не лучший, Что погибну на войне. Но в конце ее, послушай, Дашь ты на день отпуск мне? Дашь ты мне в тот день последний, В праздник славы мировой, Услыхать салют победный, Что раздастся над Москвой? Дашь ты мне в тот день немножко Погулять среди живых? Дашь ты мне в одно окошко Постучать в краях родных? И как выйдут на крылечко, - Смерть, а Смерть, еще мне там Дашь сказать одно словечко? Полсловечка? - Нет. Не дам... Дрогнул Теркин, замерзая На постели снеговой. - Так пошла ты прочь, Косая, Я солдат еще живой. Буду плакать, выть от боли, Гибнуть в поле без следа, Но тебе по доброй воле Я не сдамся никогда. - Погоди. Резон почище Я найду, - подашь мне знак... - Стой! Идут за мною. Ищут. Из санбата. - Где, чудак? - Вон, по стежке занесенной... Смерть хохочет во весь рот: - Из команды похоронной. - Все равно: живой народ. Снег шуршит, подходят двое. Об лопату звякнул лом. - Вот еще остался воин. К ночи всех не уберем. - А и то устали за день, Доставай кисет, земляк. На покойничке присядем Да покурим натощак. - Кабы, знаешь, до затяжки - Щей горячих котелок. - Кабы капельку из фляжки. - Кабы так - один глоток. - Или два... И тут, хоть слабо, Подал Теркин голос свой: - Прогоните эту бабу, Я солдат еще живой. Смотрят люди: вот так штука! Видят: верно, - жив солдат, - Что ты думаешь! - А ну-ка, Понесем его в санбат. - Ну и редкостное дело, - Рассуждают не спеша. - Одно дело - просто тело, А тут - тело и душа. - Еле-еле душа в теле... - Шутки, что ль, зазяб совсем. А уж мы тебя хотели, Понимаешь, в наркомзем... - Не толкуй. Заждался малый. Вырубай шинель во льду. Поднимай. А Смерть сказала: - Я, однако, вслед пойду. Земляки - они к работе Приспособлены к иной. Врете, мыслит, растрясете И еще он будет мой. Два ремня да две лопаты, Две шинели поперек. - Береги, солдат, солдата. - Понесли. Терпи, дружок. Норовят, чтоб меньше тряски, Чтоб ровнее как-нибудь, Берегут, несут с опаской: Смерть сторонкой держит путь. А дорога - не дорога, - Целина, по пояс снег. - Отдохнули б вы немного, Хлопцы... - Милый человек, - Говорит земляк толково, - Не тревожься, не жалей. Потому несем живого, Мертвый вдвое тяжелей. А другой: - Оно известно. А еще и то учесть, Что живой спешит до места, - Мертвый дома - где ни есть. - Дело, стало быть, в привычке, - Заключают земляки.- Что ж ты, друг, без рукавички? На-ко теплую, с руки... И подумала впервые Смерть, следя со стороны: "До чего они, живые, Меж собой свои - дружны. Потому и с одиночкой Сладить надобно суметь, Нехотя даешь отсрочку". И, вздохнув, отстала Смерть.
|