ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ НОРМАЛИЗАЦИИ ОТНОШЕНИЙ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ 

 Ничто так не  разрушает

взаимоотношения, как слишком частые контакты.

История непосредственного изучения психологии неуставных отношений в вооруженных силах насчитывает более 40 лет. За эти годы опубликовано огромное количество статей и книг, повестей, рассказов, публицистических заметок, защищено много диссертаций, проведено научно-исследовательских работ, состоялось множество конференций, еще больше издано приказов и директив и т.д. и т.п.

За это время власти постоянно вели «борьбу» с «дедовщиной», предъявляя офицерскому составу непосильные требования, начиная от «немедленного искоренения» и до «создания системы» мер по оздоровлению атмосферы в воинских коллективах. В соответствии с этими требованиями, офицеры назначаются на круглосуточное дежурство в своих подразделениях, их обязанности по предупреждению проявлений «дедовщины» расписываются в самых мелких деталях, но все напрасно. «Борьба» против негативных явлений в казарменной среде армии и флота не смогла даже приостановить распад воинских коллективов. «Дедовщина» как раковая опухоль, разрастается и разрастается, охватывая новые сферы военной службы.

За это же время «неуставняк» принес неисчислимый социальный и материальный вред: погибли  тысячи людей, еще больше стали инвалидами, существенно расстроено психическое здоровье как жертв «неуставняка», так и его инициаторов (эти две категории часто соединены в одних и тех же лицах), боеспособность армии и флота снизилась.

Некоторые из исследовательских работ правомерно претендуют на проникновение в глубинные механизмы неуставных отношениях военнослужащих, занимающих низшие этажи армейской иерархии. А.Д.Глоточкин впервые (1964) обратил внимание на то, что управление и воспитательная работа в воинских коллективах осуществляются без понимания социально-психологических процессов, составляющих основу жизни и отражающих психологическую структуру этих коллективов. Спустя четверть века (1988) В.М.Крук пришел к выводу, что неуставные отношения – это совокупность патологических традиций («лжетрадиций»). И наконец, в 2002 году К.Банников связывает культуру «экстремальных групп» с обрядом «инициации», который в общедоступном виде раскрывается как «распространённая в родовом обществе система обычаев, связанных с переводом юношей и девушек в возрастной класс взрослых мужчин и женщин. Она имела целью подготовку  молодёжи к производственной, общественной и семейной жизни и, как правило, сопровождалась тренировкой, различными, часто мучительными испытаниями, операциями (обрезание, рубцевание, выбивание зубов и др.), посвящением в тайны и мифы племени». Инициация предполагает так называемые «возрастные классы», то есть свойственное эпохе родового строя деление общества на несколько возрастных категорий, имеющих свои права и обязанности: дети, молодёжь, взрослые, старики.

Попытаемся подвести некоторые итоги психологического познания феномена, именуемого в быту «неуставными отношениями», «нездоровыми отношениями» «дедовщиной» и т.п. Название, конечно, ненаучное и, скорее всего, не отражающее существа дела. Здесь нужен психодиагностический подход. Странно выглядел бы психотерапевт, удовлетворяющийся тем, что скажет ему пациент о своей проблеме и как он ее назовет.

Во-первых, называть данное явление «неуставным» не хотелось бы. Не исключается, что в числе причин, породивших его, не последнее место занимают как раз уставы. Кроме того, негативное определение –– «чем это не является» –– не дает ответа на вопрос: что же представляет собой этот феномен на самом деле? Прилагательные: «неуставное», «аморальное», «преступное», «казарменное хулиганство» – все это вторичные, оценочные характеристики, которые не содержат в себе данных о психологической природе «дедовщины». Кроме того, не все “не-уставное” негативно. Ненормативная активность имеет два проявления: полезное и вредное. Положительная ненормативная активность сотрудников во многих организациях не только вознаграждается, но и рассматривается как условие развития и преуспевания организации.

Во-вторых, слово «отношения» является одним из самых неопределенных и многозначных, поэтому оно плохо  подходит для выражения существа «дедовщины». Конечно, «дедовщина» связана с отношениями, но эти отношения, главным образом, не межличностные, а межгрупповые. За многочисленными и изощренными формами «общения» (издевательства, глумления, надругательства, эксплуатация и т.д.) стоят определенные роли и нормы, своя (теневая) система управления и дисциплины, свои ценности, своя эстетика и своя идеология.

Следовательно, «дедовщина» –– это патологическая социально-психологическая структура воинского коллектива, или групповая культура, выросшая в условиях хронического игнорирования социально-психологических проблем, которые всегда существуют в совместной жизни и деятельности людей. В настоящее время – это системная болезнь воинского коллектива, явление комплексное, затрагивающее все уровни коллективной психологии: лидерство, нормы, роли, ценности. Это теневая дисциплинарная система и теневая власть, которые сильнее официальной власти.

«Дедовщина» является реакцией на невыносимые условия службы. Суть этой реакции  в социальной регрессии, в поиске примитивного способа хоть как-то решать нерешаемые в условиях военной службы социально-психологические и личностные проблемы военнослужащих.

Социальная патология поразила основной жизненный центр воинского коллектива и всей военной организации – механизм «войскового товарищества».

В 1872-1873 гг. генерал М.И.Драгомиров сформулировал общую социально-психологическую концепцию военной организации. Основные идеи этой концепции состоят в следующих восьми положениях:

1.    организация должна быть соображена со свойствами людей;

2.    основой всякой организации является товарищество;

3.    люди организации должны быть дружны между собою; рядом должен быть человек, к которому лежит сердце.

4.    принцип единства формальной и неформальной структуры: подразделения организации – это действительные, а не номинальные, организмы, из них слагаются организмы высшие (организация).

5.    структура организации создается путем развития внутреннего сцепления между людьми и является органически срастающейся.

6.    организация создается с учетом законов психологии; следует «к участию в этом великом акте срастания призвать те внутренние симпатические инстинкты человеческой природы, которые теперь не привлекают ничьего внимания и погибают бесплодно».

7.    между членами организации не должно быть ни соперничества, ни соревнования.

8.    личный состав организации и ее подразделений должен меняться по возможности  реже.

Практика военного строительства уже долгое время фактически не придерживается ни одного из названных принципов.

«Дедовщина» – явление первоначально не только не криминальное, но и не безнравственное. Оно и сегодня не имело бы негативных социальных признаков, если бы не формализм общевоинских уставов с их кричащим несоответствием духу времени, нетерпимостью к нормальным проявлениям человеческой психологии. Есть немало оснований для того, чтобы рассматривать «неуставные» отношения в качестве «уставных». Конечно, жизнь армии и флота определяют не уставы как нечто магическое, а люди, которые стоят за ними. Похоже, что люди пользуются уставами избирательно: их грубость, авторитарность охотно эксплуатируются, а слабые нравственные мотивы, недоговоренности, противоречия никак не восполняются здравым смыслом, психологическим чутьем, искусством командования.

Устав внутренней службы и Дисциплинарный устав обязывают военнослужащих соблюдать правила воинской вежливости, оказывать уважение друг другу, строить свои отношения на принципе товарищества. Например, от каждого военнослужащего требуется «крепить войсковое товарищество». Но, требуя товарищества, уставы не предусматривают условий, при которых оно возможно. А первейшее условие – это возможность разрешения социально-психологических проблем, с которыми связана всякая групповая жизнь и деятельность.

Уставы не допускают того, что называется «социальными отдушинами». Это традиции и другие механизмы, общим свойством которых является способность поглощать негативную социальную активность людей, накопленную вследствие неудовлетворенности тех или иных потребностей. З.Фрейд в свое время высоко оценил обычай, действующий в римском войске и предоставляющий солдатам право выразить в ритуальной форме накопленную неудовлетворенность своим начальником: «...Как умно поступали римляне, позволяя солдатам триумфатора громко, в шуточных песнях выражать свой внутренний протест против чествуемого».

Итак, «дедовщина» – это следствие следующих причин:

v          деградация управления; снижение качества подготовки офицерского состава и развал сержантского корпуса армии и флота;

v          нечувствительность властей к результатами психологических исследований и рекомендациям психологов, нежелание что-либо менять в системе и условиях службы;

v          резкое ухудшение бытовых и культурных условий жизни военнослужащих;

v          постепенная утрата векового опыта организации воинского быта, накопленного русской армией, незнание основополагающих принципов Драгомирова.

v          непонимание существа и механизма традиций, выраженное в отстранении личного состава от решения внутриколлективных проблем, замене традиций идеологическими построениями, не имеющими никакой психологической почвы, формализации всей внутренней жизни, исключение необходимых «социальных отдушин»;

v          утрата смысла военной службы, резкое сокращение боевой подготовки;

v          снижение призывного возраста, противоречащее ведущей демографической тенденции;

v          криминальная прививка, внесение в ряды армии и флота тюремных нравов.

Большинство этих причин сводится к отсутствию эффективного механизма разрешения психологических проблем личного состава и удовлетворения социальных потребностей военнослужащих, особенно обостренных в связи с возрастом и резким изменением условий жизни.

Конечно, психологические причины «дедовщины» не являются единственными. Ряд ее предпосылок были бы исключены простым улучшением быта военнослужащих и возвращением армии к тому, для чего она предназначена в мирное время,  – овладению военным делом. Это значило бы принятие во внимание действие общего биологического закона: если условия жизни становятся невыносимыми, то внутри популяции развертываются процессы, приводящие к ее сокращению. Одним из таких деструктивных процессов является внутривидовая агрессия. В условиях казармы подобное поведение лишено смысла, но законы биологии отменить не так просто. Даниил Гранин превосходно описал, «как портятся люди от долгой тесноты и скученности, постоянно раздражаясь от общественной кухни, общего умывальника, невозможности уединиться».

Творчески мыслящие офицеры нашли эффективное средство против дедовщины. Это, в сущности, суворовский способ: если с чем-то нельзя в данных условиях справиться лобовой атакой, прямым требованием, то надо это дело возглавить и придать другой смысл – облагородить, или сублимировать. Все дело в том, что в зависимости от культуры группы, от уровня ее нравственной зрелости жизненно необходимые обряды и ритуалы могут осуществляться либо человечно и благородно, либо по-бандитски, дикими, зверскими средствами. Там, где власти пренебрегают традициями или запрещают их, самонадеянно полагая, что способны все проблемы решить бюрократически, при помощи устава, приказа, инструкции, там нормальные человеческие традиции принимают зловещие, патологические формы.

Известно немало примеров, когда проблемы, близкие к армейской «дедовщине» решались без всяких болезненных последствий. Например, в коллективах А.С.Макаренко, внутренняя жизнь которых строилась в  полном соответствии с психологическими принципами Драгомирова.

Неотложным делом является совершенствование управления воинскими подразделениями и частями. Здесь уместно было бы вспомнить результаты в опытах К.Левина по изучению стиля управления. В экспериментальных группах, которые управлялись автократически проявлялось много враждебности, кастовости, стремления переложить работы на более слабых и робких.

Подготовка офицерского состава должна быть пересмотрена принципиально. Основное направление этого пересмотра – добиться того, чтобы офицер понимал солдата, знал его проблемы и умел их решать.