02.08.06 09:26 AM

Дедовщина и неуставные отношения — это не плод Российской армии, они с советских времен. Но раньше с ней как-то боролись. А сегодня только констатируют и объясняют, начиная с министра обороны, что у нас, мол, общество такое, а какое общество, такая и армия, что дедовщина берет начало с детского сада. И вывод: раз общество с пеленок погрязло в дедовщине, значит, она непобедима.

Бьют — и бьют, убивают — и убивают, вешаются — и вешаются. Выходит так: задача родителей-патриотов — вырастить сына и отдать его в армию. А там — как придется: убьют или не убьют, искалечат или обойдется. Страшная армия. Равнодушная к человеческой солдатской судьбе.

У Владимира Васильева из города Павловска, что в Башкирии, сын Роман служил во внутренних войсках в Челябинской области (в в/ч 3442), охранял особо секретные объекты.
Над солдатом постоянно издевались, избивали, требовали денег. Романа нашли расстрелянным прямо на посту, где он нес службу. По делу проходили двое солдат более раннего, чем Роман, призыва. Оба получили небольшие сроки за неуставные отношения. А родителей убеждают, что их сын сам покончил жизнь самоубийством. Хотя один из осужденных ранее признавался в том, что Роман Васильев был расстрелян сослуживцем. Родители в безутешном горе, но к их беде командиры абсолютно равнодушны.
И таких трагедий в войсках сотни и тысячи. И везде одно и то же: военнослужащие более ранних призывов требуют с молодых солдат деньги, еду, сигареты, мобильные телефоны и бьют. Бьют повсеместно, и даже в частях, которые считаются самыми что ни на есть элитными: президентский полк, бригада охраны объектов Генштаба и Минобороны.
В президентском полку солдаты, чтобы избавиться от унижений и избиений, глотают иголки, вешаются.
Москвич Кирилл Григорьев проходил службу при Генштабе. Не выдержав унижений, постоянных поборов, избиений со стороны сослуживцев, Кирилл оставил предсмертную записку, где сообщил имена своих мучителей, а также тех офицеров и прапорщиков, которые вымогают деньги за прикомандирование солдат для службы при Генштабе, за право получить увольнительную в город, и выбросился с 10-го этажа здания в центре Москвы, на Новом Арбате.
Я написал об этом две недели назад — в № 51 «Новой» от 10 июля.
Думаете, какая-нибудь реакция из Министерства обороны последовала? Думаете, сообщили в редакцию, какие меры приняты? Нет!

Зато была другая реакция. Позвонила Надежда Пескова, мать солдата Сергея Пескова, проходящего службу в центре Москвы, в в/ч 83420. Это бригада охраны. Рядовой Сергей Песков нес службу по охране здания Генштаба, что на Арбате. Прослужил чуть более полугода и… попал 12 июля сего года в госпиталь с диагнозом «разрыв селезенки». В результате внутреннего кровоизлияния солдат потерял три литра крови. После операции по удалению селезенки солдат еще почти неделю находился в реанимационной палате.
Что же произошло? И как действовали командиры элитной бригады?

Несколько дней назад солдату стало лучше и его перевели из реанимации в палату хирургического отделения 754-го военного госпиталя, что в районе Курского вокзала. Вот что он рассказал матери: «Надо мной издевались военнослужащие Чепрасов, Ковалев, Присакарь. Требовали денег, телефонные карточки, били по ногам и в живот, по спине. Когда с 11 на 12 июля мы заступили в караул (нес службу с внешней стороны Генштаба), мне стало плохо. Сказал об этом начальнику караула. Он: мол, косишь, притворяешься. Мне становилось все хуже. Но только утром, когда мы вернулись из караула, меня отвели в санчасть. Она на четвертом этаже. Я еле-еле поднялся. К обеду меня привезли в госпиталь и почти сразу же положили на операцию».

В этот же день вечером родители рядового Пескова получили телеграмму такого содержания: «Срочно приезжайте, ваш сын на операции в госпитале».

«Получив эту телеграмму, — рассказывает Надежда Николаевна Пескова, — мы с мужем пытались звонить в часть, чтобы узнать, что случилось с сыном. Но дежурный по части никакой информации толком не дал. Сказал, что у Сережи что-то случилось с животом.
Утром 13 июля мы уже были в госпитале. В реанимационную палату нас не пустили, но немного постоять у открытых дверей разрешили. Сын нас увидел, обрадовался. Нам выделили комнату в общежитии при части. Казарма 5-й роты, где служит сын, на 2-м этаже, а нас с мужем разместили в комнате на 4-м. Вот уже больше недели я живу в этой комнате. Готовлю сыну бульон. Но никто из офицеров за это время ко мне не подошел и ничего о случившемся не рассказал. Ни командир, ни заместители. Я была в прокуратуре. Дело по факту тяжелой травмы моего сына ведет следователь Василий Алексеев. Сообщение туда пришло не из части, а из госпиталя.

Когда Сережа призывался в армию, он был очень крепким, руки сильные, мускулистые. Отцовские часы он еле-еле застегивал. А теперь надели ему часы — ремешок болтается. При росте 190 сантиметров весил 76 килограммов, а теперь, наверное, 60. Руки тонкие, как плети, слабые. А ведь дома он все тяжелые работы выполнял, дрова рубил, воду таскал.
У них в казарме прекрасный спортивный уголок. Каких только спортивных снарядов там нет. Я спрашиваю сына — ты что, за полгода в армии спортом не занимался. А он говорит, что старослужащие к спортивным снарядам их не допускают. И такие порядки где? В Москве, в одной из самых элитных частей. Ведь мы, когда узнали, что сын в эту бригаду попал, радовались. А он здесь за полгода инвалидом стал.

Неужели офицеры не видят состояние своих солдат? Как может избитый, обессиленный солдат охранять Генеральный штаб! Да какая он охрана? Его же ветром сдувает… Теперь дай бог чтобы встал на ноги, комиссуют его — и сразу увезу в деревню».

Я еще раз вспомнил слова того генерала из Генштаба, что обвинял нас в отсутствии патриотизма, в том, что ищем жареные факты. Неужели до этого генерала еще не дошло, что вся наша армия и состоит сегодня из таких вот покалеченных рядовых Песковых да Сычевых, убитых их товарищей Васильевых и Григорьевых — и их насильников и убийц. И еще из генералов, которые очень боятся, что комитеты солдатских матерей и журналисты подорвут боеготовность армии.

А ведь надо бояться того, что армия наша без всяких террористов и без НАТО уничтожает сама себя. И ни министр обороны Сергей Иванов, который уже более пяти лет у руля армии, ни генералы Генштаба не способны остановить этот процесс.
Наша армия будет умирать до тех пор, пока отношения в ней не станут подконтрольны гражданскому обществу и его институтам.

Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, военный обозреватель