"Подайте бокалы, поручик Голицын..."

Сейчас не запрещается живописать застолья. Уже и по телевизору могут показать, как тот или иной руководитель по тому или иному случаю поднимает рюмку водки или бокал шампанского. А еще по­мню, как редактор газеты, в которой я ра­ботал одно время, вставил в мой материал фразу: "Некоторые офицеры привыкли встречать праздники рюмкой вина (он так и написал: рюмкой вина), а не лучше ли их встречать новыми успехами в службе?"

Сегодня мы стали умнее. И, отбросив ханжество, можем позволить себе гово­рить правду. И праздники встречаем не морковным чаем, и не только "успехами в службе". И уже не виним во всем виноград­ную лозу... Кажется, ее уже не винят и М.С. Горбачев, и Е. К. Лигачев... В самом деле, чем она виновата, та самая лоза, которую воспевали еще античные поэты? Вспом­ним, что "симпозиум" в переводе с грече­ского означает "пиршество". Вина в начале такого пиршества проливались Дионису, принесшему благословенную виноград­ную лозу, после - Зевсу, посылающему влагу на виноградники, а затем уже Эроту - богу любви. И только после всего этого на­чинался сам симпозиум. Сообща решали, как пить вино: по-гречески, т.е. разбавлен­ное водой, или по-македонски, т.е. нераз­бавленное. А потом начинались беседы на философские темы.

Да, мы не виним виноградную лозу. А вот тема употребления спиртного, к сожале­нию, остается актуальной. Нет, я не за дружбу с "зеленым змием". Я за культуру человеческого общения. В том числе и за столом. В том числе и людей военных.

"И к вину Александр был привержен меньше, чем это обычно считали, думали же так потому, что он долго засиживался за пиршественным столом. Но в действитель­ности Александр больше разговаривал, чем пил, и каждый кубок сопровождал длинной речью. Да и пировал он только тогда, когда у него было свободное время" - так писал Плутарх о выдающемся полко­водце Александре Македонском. И, конеч­но, нам, россиянам, грустно слышать, ког­да говорят, что француз после третьей рюмки переходит на минеральную воду, а русский - на "ты".

За всю многолетнюю службу в армии (а проходила она и в Забайкалье, и на Кавка­зе) я видел всякое. Видел, к сожалению, как спиваются способные офицеры. Спивают­ся по разным причинам. Но чаще всего из-за лишения людей нормальных условий жизни. Кто, скажем, придумал дикое пра­вило: если прилетел на Новую Землю с же­ной - служи три года, если без жены - два?.. Но как мужчине прожить два года без жен­щины?! И чаще всего он начинает пить. Пить все, что хотя бы отдаленно напомина­ет спиртное.

  Спиваются, сталкиваясь с несправедли­востью начальства, открывающего дорогу наверх не тем, кто годен, а тем, кто угоден. Спиваются, когда видят, что не могут обес­печить семью всем необходимым.

    Знаю, в какие сложные ситуации заво­дит порой водка, к каким трагическим по­следствиям она приводит. Но знаю и дру­гое. Знаю, к чему приводят непродуман­ные запреты, введение в некоторых гарнизонах сухого закона. В таких случа­ях в ход идет всякая гадость. Воруют спирт. Варят самогон. А ведь в бутылке самогона вредных веществ в 50 - 70 раз больше, чем в таком же количестве водки заводского изготовления. Попутно по­вторю известное, услышанное от врачей-наркологов: дубовая кора, марганец, жже­ный сахар от ядовитых примесей самогон не спасают. Они лишь отбивают сивушный запах и частично улучшают вкус. Яды, со­держащиеся в самогоне, со страшной си­лой бьют по печени, желудочно-кишечно­му тракту, сосудам, сердцу, мозгу... Есть данные, что импотенция у мужчин объясняется, в частности, употреблением само­гона и других суррогатов.

И трудно не согласиться с теми же врача­ми-наркологами, которые призывают бо­роться не с водкой, не с шампанским, не с коньяком, а... с пьянством. Пьянство, по­вторяю, - явление социальное, и корни его чаще всего лежат в бедности, в бытовых неурядицах. Ни в коей мере этим самым не оправдывая пьющих, я хочу все же, чтобы некоторые должностные лица помнили: если в гарнизоне созданы более или менее сносные социально-бытовые условия, офицеры будут гораздо реже "приклады­ваться" к бутылке. Когда перед человеком открывается другой, более высокий уро­вень жизни, возможностей, он как-то не очень торопится из-за водки попасть на тот свет...

Конечно, создать нормальные условия в гарнизоне - дело непростое. Не каждому руководителю по плечу. Вот перестрахо­ваться запретами - это каждый может. Но давайте себя спросим: чем уж так прови­нился офицер, что к своему дню рождения не может купить в гарнизоне бутылку шам­панского?

Говорят: сделай вино доступным - напь­ются. Но не этим ли воспитывается неува­жение человека к самому себе? Есть же в армиях других государств казино, где за ча­шечкой кофе, кружкой пива или бокалом вина встречаются офицеры, их жены, что­бы послушать хорошую музыку, погово­рить по душам.

Я вспоминаю, как в былое время своего рода казино существовало в подвальчике Дома офицеров Архангельского гарнизо­на. Здесь можно было посидеть с товари­щем за рюмкой коньяка, зная, что к тебе не привяжется кто-либо из сомнительной компании по соседству.

А куда нынче "приткнуться" офицеру, чтобы угостить спутницу бокалом шампан­ского, чтобы посидеть с сослуживцем, с коим свели когда-то пути в дальнем поляр­ном гарнизоне или в выжженных солнцем горах Афганистана? Куда зайти? В Дом офицеров? Но, кивая на рынок, его работ­ники нередко забывают о главном пред­назначении сего учреждения - создавать все условия для культурного отдыха воен­нослужащих и их семей. В первую очередь - кадровых военных, тех, на кого прежде всего легли многолетние тяготы армей­ской или флотской службы.

Я не призываю перенимать все, что было в дореволюционной российской армии. Но кое-что, касающееся, в частности, орга­низации вечеров отдыха в гарнизонах, на­верное, можно было бы и перенять. Напри­мер, в одесском офицерском собрании су­ществовал распорядительный комитет, в составе которого было более двух десятков человек - представителей различных час­тей, управлений и учреждений гарнизона. С 1910 по 1912 год его возглавлял гене­рал-лейтенант Безрадецкий. Столовой и буфетом собрания заведовал подполков­ник Штейн - от окружного артиллерийско­го управления.

Если заглянуть в отчеты о работе собра­ния по отделу "Столовая и буфет", то можно увидеть, какое внимание распорядитель­ный комитет уделял не только самой орга­низации званых вечеров, устройству това­рищеских обедов, но даже утверждению прейскурантов на кушанья и напитки.

В собрании можно было не только побе­седовать с товарищем за рюмкой хорошей водки под соленый огурчик, но и сыграть на бильярде и даже в карты. Карточной и бильярдной комнатами на общественных началах заведовал представитель 59-го пе­хотного Люблинского полка капитан Гор­бов. Для офицеров, членов их семей - уча­стников собрания еженедельно устраива­лись танцы. При собрании работала хорошая библиотека, были открыты курсы фехтования и иностранных языков. Курсы, понятно, платные, но с большими льготами в оплате.

Еженедельно устраивались семейные карточные вечера с участием хора, музыки. Участниками художественной самодея­тельности (да, таковая самодеятельность, несмотря на отсутствие политорганов, су­ществовала и тогда) даже ставились спек­такли.

Так что члены собрания могли выбрать себе занятие по душе. И выпитая рюмка была не самоцелью, а лишь малой частью того или иного увеселения.

И о закуске. Ее умели приготовить. Со­шлюсь на лейб-гвардии Преображенский и лейб-гвардии Гусарский полки. В первом во время застолий присутствовавших пот­чевали бекасами, спаржей, мороженым, различными котлетами, во втором подава­ли на стол осетрину и телятину. В других частях, случалось, баловали офицеров и устрицами, и жареным барашком или поро­сенком...

Некоторое время мне пришлось рабо­тать начальником методического отдела ЦДСА имени М. В. Фрунзе (ныне ЦДРА), и я видел, с каким нежеланием руководители Домов офицеров берутся за организацию товарищеских ужинов, званых вечеров. И их, наверное, можно было понять. Во-пер­вых, к таким мероприятиям с опаской от­носились в политуправлениях, а именно в них вырабатывались рецепты той "каши", которая называлась культпросветработой. Во-вторых, и сами начальники Домов офи­церов и гарнизонных офицерских клубов

порою опасались за своих сослуживцев: как бы они чего не натворили "под граду­сом".

В то же время я видел, что подобно чехо­вскому Беликову поступают, как правило, люди, не умеющие организовать работу, неинтересные сами по себе, имеющие весьма отдаленное представление об эти­кете. Но если за дело брались такие культп­росветработники, как, скажем, подполков­ник Анатолий Дульцев, товарищеский ужин в Доме офицеров превращался во встречу друзей, где всем было интересно. Звучали и песни под гитару, и шутки. Тан­цы сменялись играми. И поднятые изредка рюмки только добавляли веселья. Кстати, это могли быть не обязательно рюмки и уж совсем не обязательно с чистой водкой. Медовый грог в фарфоровых чашках - мед, растворенный в горячей воде, с добавле­нием коньяка и ломтика лимона; глинтвейн - красное вино, смешанное с водой, чаем или кофе, сахаром и пряностями; клюквянка - водка с клюквой и сахаром - вот только некоторые напитки, подававшиеся к столу. Тут уж шло состязание, кто лучше пригото­вит напиток. Жюри - все присутствующие. И спор на эту тему вносил свою живинку в вечер отдыха.

В дореволюционной армии было немало поводов для застолий в гарнизонах. Отмечались и тезоименитство государя-импе­ратора, и день Георгия Победоносца, и день полка, и день рождения шефа полка, и годовщина баталии, в которой участвовал полк, и многое другое. Кое-что отмечают и в нынешней Российской армии. Я, например, помню, как хорошо отмечали годовщину зенитного ракетного полка, в кото­ром служил. К сожалению, в последнее время таким мероприятиям уделяется все меньше внимания. А жаль!

О старой армии мы часто судим лишь по "Поединку" А. И. Куприна, не зная того, что и сам писатель критически относился к своему произведению. Нет, не поощрялось пьянство в офицерской среде. Даже Петр I, который, как известно, не чурался доброй чарки, не терпел людей, излишне привер­женных к вину. С особой строгостью он преследовал тех, кто в нетрезвом виде по­являлся на службе или во время ассамблей напивался до "положения риз". Таких пьян­чуг он "награждал" особой медалью, имев­шей форму восьмиконечной звезды и от­литой из чугуна. Величиной с тарелку, она весила полпуда. Надпись, выбитая с обеих сторон, гласила: "За пьянство". Регалия эта цепью крепилась к металлическому разъ­емному ошейнику, который запирался на­дежным замком. Удостоенные сей "награ­ды" целую неделю должны были таскать ее на себе, чтобы прочувствовать "тяжесть" похмелья. Как свидетельствуют материалы далеких лет, случаи повторного "награжде­ния" были крайне редки.

Наверное, надо было бы в некоторых случаях возродить эту традицию! Каждому известно: порядочные люди садятся за стол вовсе не для того, чтобы напиться, а чтобы пообщаться.

Помню, как после войны отмечали в на­шем доме праздники. И закуска-то была невесть какая. В основном винегреты да са­латы, картошка. Мне, мальчишке, доверяли заводить патефон. А потом пели песни. Протяжно-грустные русские и украинские песни. Пели "Рябину", "Землянку", "Ого­нек", "Дивлюсь я на небо...". Пели "Выпьем за Родину нашу счастливую". Пели и вери­ли, что она будет счастливой... "Выпьем и снова нальем". И выпивали, и наливали. Но за редким исключением все знали меру. А сейчас?

Нет, не только ностальгия по прошлому, которое всегда нам кажется лучше настоя­щего, движет моим пером. Мне грустно, потому что мы перестали доверять друг другу, попали в какой-то жуткий лабиринт, из которого никак не можем найти путь к подлинным нравственным ценностям.

Сейчас другие времена. Меньше стало запретов. Купить спиртное в любом гарни­зоне - уже не проблема. Особенно импор­тное и, замечу, порой не самое лучшее. Включи любую программу телевидения - и видишь застолья, всякого рода презента­ции. Кажется, смотри, набирайся опыта, учись, как надо вести себя за столом. Но тот ли на экране опыт, который должны пере­нимать русские офицеры? Не лучше ли нам вспомнить то лучшее, что было прежде в русской армии?

И все-таки... И все-таки, несмотря ни на что - ни на столовые, где "кусаются" цены, ни на скудные заработки, ни на визг буль­варных газет, поливающих, как и прежде, армию, мы не жалеем о выбранном пути. "Подайте бокалы, поручик Голицын. Кор­нет Оболенский, налейте вина!" Мы выпь­ем за наше Отечество. За его будущее. Выпьем стоя, как и положено офицерам.