Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда., Кому память, кому слава, Кому темная вода, - Ни приметы, ни следа. Ночью, первым из колонны, Обломав у края лед, Погрузился на понтоны. Первый взвод. Погрузился, оттолкнулся И пошел. Второй за ним. Приготовился, пригнулся Третий следом за вторым. Как плоты, пошли понтоны, Громыхнул один, другой Басовым, железным тоном, Точно крыша под ногой. И плывут бойцы куда-то, Притаив штыки в тени. И совсем свои ребята Сразу - будто не они, Сразу будто не похожи На своих, на тех ребят: Как-то все дружней и строже, Как-то все тебе дороже И родней, чем час назад. Поглядеть - и впрямь - ребята! Как, по правде, желторот, Холостой ли он, женатый, Этот стриженый народ. Но уже идут ребята, На войне живут бойцы, Как когда-нибудь в двадцатом Их товарищи - отцы. Тем путем идут суровым, Что и двести лет назад Проходил с ружьем кремневым Русский труженик-солдат. Мимо их висков вихрастых, Возле их мальчишьих глаз Смерть в бою свистела часто И минет ли в этот раз? Налегли, гребут, потея, Управляются с шестом. А вода ревет правее - Под подорванным мостом. Вот уже на середине Их относит и кружит... А вода ревет в теснине, Жухлый лед в куски крошит, Меж погнутых балок фермы Бьется в пене и в пыли... А уж первый взвод, наверно, Достает шестом земли. Позади шумит протока, И кругом - чужая ночь. И уже он так далеко, Что ни крикнуть, ни помочь. И чернеет там зубчатый, За холодною чертой, Неподступный, непочатый Лес над черною водой. Переправа, переправа! Берег правый, как стена... Этой ночи след кровавый В море вынесла волна. Было так: из тьмы глубокой, Огненный взметнув клинок, Луч прожектора протоку Пересек наискосок. И столбом поставил воду Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд. Густо было там народу - Наших стриженых ребят... И увиделось впервые, Не забудется оно: Люди теплые, живые Шли на дно, на дно, на дно.. Под огнем неразбериха - Где свои, где кто, где связь? Только вскоре стало тихо, - Переправа сорвалась. И покамест неизвестно, Кто там робкий, кто герой, Кто там парень расчудесный, А наверно, был такой. Переправа, переправа... Темень, холод. Ночь как год. Но вцепился в берег правый, Там остался первый взвод. И о нем молчат ребята В боевом родном кругу, Словно чем-то виноваты, Кто на левом берегу. Не видать конца ночлегу. За ночь грудою взялась Пополам со льдом и снегом Перемешанная грязь. И усталая с похода, Что б там ни было, - жива, Дремлет, скорчившись, пехота, Сунув руки в рукава. Дремлет, скорчившись, пехота, И в лесу, в ночи глухой Сапогами пахнет, потом, Мерзлой хвоей и махрой. Чутко дышит берег этот Вместе с теми, что на том Под обрывом ждут рассвета, Греют землю животом, - Ждут рассвета, ждут подмоги, Духом падать не хотят. Ночь проходит, нет дороги Ни вперед и ни назад... А быть может, там с полночи Порошит снежок им в очи, И уже давно Он не тает в их глазницах И пыльцой лежит на лицах - Мертвым все равно. Стужи, холода не слышат, Смерть за смертью не страшна, Хоть еще паек им пишет Первой роты старшина, Старшина паек им пишет, А по почте полевой Не быстрей идут, не тише Письма старые домой, Что еще ребята сами На привале при огне Где-нибудь в лесу писали Друг у друга на спине... Из Рязани, из Казани, Из Сибири, из Москвы - Спят бойцы. Свое сказали И уже навек правы. И тверда, как камень, груда, Где застыли их следы... Может - так, а может - чудо? Хоть бы знак какой оттуда, И беда б за полбеды. Долги ночи, жестки зори В ноябре - к зиме седой. Два бойца сидят в дозоре Над холодною водой. То ли снится, то ли мнится, Показалось что невесть, То ли иней на ресницах, То ли вправду что-то есть? Видят - маленькая точка Показалась вдалеке: То ли чурка, то ли бочка Проплывает по реке? - Нет, не чурка и не бочка - Просто глазу маята. - Не пловец ли одиночка? - Шутишь, брат. Вода не та! - Да, вода... Помыслить страшно. Даже рыбам холодна. - Не из наших ли вчерашних Поднялся какой со дна?.. Оба разом присмирели. И сказал один боец: - Нет, он выплыл бы в шинели, С полной выкладкой, мертвец. Оба здорово продрогли, Как бы ни было, - впервой. Подошел сержант с биноклем. Присмотрелся: нет, живой. - Нет, живой. Без гимнастерки. - А не фриц? Не к нам ли в тыл? - Нет. А может, это Теркин? - Кто-то робко пошутил. - Стой, ребята, не соваться, Толку нет спускать понтон. - Разрешите попытаться? - Что пытаться! - Братцы, - он! И, у заберегов корку Ледяную обломав, Он как он, Василий Теркин, Встал живой, - добрался вплавь. Гладкий, голый, как из бани, Встал, шатаясь тяжело. Ни зубами, ни губами Не работает - свело. Подхватили, обвязали, Дали валенки с ноги. Пригрозили, приказали - Можешь, нет ли, а беги. Под горой, в штабной избушке, Парня тотчас на кровать Положили для просушки, Стали спиртом растирать. Растирали, растирали... Вдруг он молвит, как во сне: - Доктор, доктор, а нельзя ли Изнутри погреться мне, Чтоб не все на кожу тратить? Дали стопку - начал жить, Приподнялся на кровати: - Разрешите доложить... Взвод на правом берегу Жив-здоров назло врагу! Лейтенант всего лишь просит Огоньку туда подбросить. А уж следом за огнем Встанем, ноги разомнем. Что там есть, перекалечим, Переправу обеспечим... Доложил по форме, словно Тотчас плыть ему назад. - Молодец! - сказал полковник. Молодец! Спасибо, брат. И с улыбкою неробкой Говорит тогда боец: - А еще нельзя ли стопку, Потому как молодец? Посмотрел полковник строго, Покосился на бойца. - Молодец, а будет много - Сразу две. - Так два ж конца... Переправа, переправа! Пушки бьют в кромешной мгле. Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле. О ВОЙНЕ - Разрешите доложить Коротко и просто: Я большой охотник жить Лет до девяноста. А война - про все забудь И пенять не вправе. Собирался в дальний путь, Дан приказ: "Отставить!" Грянул год, пришел черед, Нынче мы в ответе За Россию, за народ И за все на свете. От Ивана до Фомы, Мертвые ль, живые, Все мы вместе - это мы, Тот народ, Россия. И поскольку это мы, То скажу вам, братцы, Нам из этой кутерьмы Некуда податься. Тут не скажешь: я - не я, Ничего не знаю, Не докажешь, что твоя Нынче хата с краю. Не велик тебе расчет Думать в одиночку. Бомба - дура. Попадет Сдуру прямо в точку. На войне себя забудь, Помни честь, однако, Рвись до дела - грудь на грудь, Драка - значит, драка. И признать не премину, Дам свою оценку, Тут не то, что в старину, - Стенкою на стенку. Тут не то, что на кулак: Поглядим, чей дюже, - Я сказал бы даже так: Тут гораздо хуже... Ну, да что о том судить, - Ясно все до точки. Надо, братцы, немца бить, Не давать отсрочки. Раз война - про все забудь И пенять не вправе, Собирался в долгий путь, Дан приказ: "Отставить!" Сколько жил - на том конец, От хлопот свободен. И тогда ты - тот боец, Что для боя годен. И пойдешь в огонь любой, Выполнишь задачу. И глядишь - еще живой Будешь сам в придачу. А застигнет смертный час, Значит, номер вышел. В рифму что-нибудь про нас После нас напишут. Пусть приврут хоть во сто крат, Мы к тому готовы, Лишь бы дети, говорят, Были бы здоровы... ТЕРКИН РАНЕН На могилы, рвы, канавы, На клубки колючки ржавой, На поля, холмы - дырявой, Изувеченной земли, На болотный лес корявый, На кусты - снега легли. И густой поземкой белой Ветер поле заволок. Вьюга в трубах обгорелых Загудела у дорог. И в снегах непроходимых Эти мирные края В эту памятную зиму Орудийным пахли дымом, Не людским дымком жилья. И в лесах, на мерзлой груде, По землянкам без огней, Возле танков и орудий И простуженных коней На войне встречали люди Долгий счет ночей и дней. И лихой, нещадной стужи Не бранили, как ни зла: Лишь бы немцу было хуже, О себе ли речь там шла! И желал наш добрый парень: Пусть померзнет немец-барин, Немец-барин не привык, Русский стерпит - он мужик. Шумным хлопом рукавичным, Топотней по целине Спозаранку день обычный Начинался на войне. Чуть вился дымок несмелый, Оживал костер с трудом, В закоптелый бак гремела Из ведра вода со льдом. Утомленные ночлегом, Шли бойцы из всех берлог Греться бегом, мыться снегом, Снегом жестким, как песок. А потом - гуськом по стежке, Соблюдая свой черед, Котелки забрав и ложки, К кухням шел за взводом взвод. Суп досыта, чай до пота, - Жизнь как жизнь. И опять война - работа: - Становись! x x x Вслед за ротой на опушку Теркин движется с катушкой, Разворачивает снасть, - Приказали делать связь. Рота головы пригнула. Снег чернеет от огня. Теркин крутит; - Тула, Тула! Тула, слышишь ты меня? Подмигнув бойцам украдкой: Мол, у нас да не пойдет, - Дунул в трубку для порядку, Командиру подает. Командиру все в привычку, - Голос в горсточку, как спичку Трубку книзу, лег бочком, Чтоб поземкой не задуло. Все в порядке. - Тула, Тула, Помогите огоньком... Не расскажешь, не опишешь, Что за жизнь, когда в бою За чужим огнем расслышишь Артиллерию свою. Воздух круто завивая, С недалекой огневой Ахнет, ахнет полковая, Запоет над головой. А с позиций отдаленных, Сразу будто бы не в лад, Ухнет вдруг дивизионной Доброй матушки снаряд. И пойдет, пойдет на славу, Как из горна, жаром дуть, С воем, с визгом шепелявым Расчищать пехоте путь, Бить, ломать и жечь в окружку. Деревушка? - Деревушку. Дом - так дом. Блиндаж - блиндаж. Врешь, не высидишь - отдашь! А еще остался кто там, Запорошенный песком? Погоди, встает пехота, Дай достать тебя штыком. Вслед за ротою стрелковой Теркин дальше тянет провод. Взвод - за валом огневым, Теркин с ходу - вслед за взводом, Топит провод, точно в воду, Жив-здоров и невредим. Вдруг из кустиков корявых, Взрытых, вспаханных кругом, - Чох! - снаряд за вспышкой ржавой. Теркин тотчас в снег - ничком. Вдался вглубь, лежит - не дышит, Сам не знает: жив, убит? Всей спиной, всей кожей слышит, Как снаряд в снегу шипит... Хвост овечий - сердце бьется. Расстается с телом дух. "Что ж он, черт, лежит - не рвется, Ждать мне больше недосуг". Приподнялся - глянул косо. Он почти у самых ног - Гладкий, круглый, тупоносый, И над ним - сырой дымок. Сколько б душ рванул на выброс Вот такой дурак слепой Неизвестного калибра - С поросенка на убой. Оглянулся воровато, Подивился - смех и грех: Все кругом лежат ребята, Закопавшись носом в снег. Теркин встал, такой ли ухарь, Отряхнулся, принял вид: - Хватит, хлопцы, землю нюхать, Не годится, - говорит. Сам стоит с воронкой рядом И у хлопцев на виду, Обратясь к тому снаряду, Справил малую нужду... Видит Теркин погребушку - Не оттуда ль пушка бьет? Передал бойцам катушку: - Вы - вперед. А я - в обход. С ходу двинул в дверь гранатой. Спрыгнул вниз, пропал в дыму. - Офицеры и солдаты, Выходи по одному!.. Тишина. Полоска света. Что там дальше - поглядим. Никого, похоже, нету. Никого. И я один. Гул разрывов, словно в бочке, Отдается в глубине. Дело дрянь: другие точки Бьют по занятой. По мне. Бьют неплохо, спору нету, Добрым словом помяни Хоть за то, что погреб этот Прочно сделали они. Прочно сделали, надежно - Тут не то что воевать, Тут, ребята, чай пить можно, Стенгазету выпускать. Осмотрелся, точно в хате: Печка теплая в углу, Вдоль стены идут полати, Банки, склянки на полу. Непривычный, непохожий Дух обжитого жилья: Табаку, одежи, кожи И солдатского белья. Снова сунутся? Ну что же, В обороне нынче - я-. На прицеле вход и выход, Две гранаты под рукой. Смолк огонь. И стало тихо. И идут - один, другой... Теркин, стой. Дыши ровнее. Теркин, ближе подпусти. Теркин, целься. Бей вернее, Теркин. Сердце, не части. Рассказать бы вам, ребята, Хоть не верь глазам своим, Как немецкого солдата В двух шагах видал живым. Подходил он в чем-то белом, Наклонившись от огня, И как будто дело делал: Шел ко мне - убить меня. В этот ровик, точно с печки, Стал спускаться на заду... Теркин, друг, не дай осечки. Пропадешь, - имей в виду. За секунду до разрыва, Знать, хотел подать пример; Прямо в ровик спрыгнул живо В полушубке офицер. И поднялся незадетый, Цельный. Ждем за косяком., Офицер - из пистолета, Теркин - в мягкое - штыком. Сам присел, присел тихонько. Повело его легонько. Тронул правое плечо. Ранен. Мокро. Горячо. И рукой коснулся пола; Кровь, - чужая иль своя?, Тут как даст вблизи тяжелый, Аж подвинулась земля! Вслед за ним другой ударил, И темнее стало вдруг. "Это - наши, - понял парень, - Наши бьют, - теперь каюк". Оглушенный тяжким гулом, Теркин никнет головой. Тула, Тула, что ж ты, Тула, Тут же свой боец живой. Он сидит за стенкой дзота, Кровь течет, рукав набряк. Тула, Тула, неохота Помирать ему вот так. На полу в холодной яме Неохота нипочем Гибнуть с мокрыми ногами, Со своим больным плечом. Жалко жизни той, приманки, Малость хочется пожить, Хоть погреться на лежанке, Хоть портянки просушить... Теркин сник. Тоска согнула. Тула, Тула... Что ж ты, Тула? Тула, Тула. Это ж я... Тула... Родина моя!.. x x x А тем часом издалека, Глухо, как из-под земли, Ровный, дружный, тяжкий рокот Надвигался, рос. С востока Танки шли. Низкогрудый, плоскодонный, Отягченный сам собой, С пушкой, в душу наведенной, Страшен танк, идущий в бой. А за грохотом и громом, За броней стальной сидят, По местам сидят, как дома, Трое-четверо знакомых Наших стриженых ребят. И пускай в бою впервые, Но ребята - свет пройди, Ловят в щели смотровые Кромку поля впереди. Видят - вздыбился разбитый, Развороченный накат. Крепко бито. Цель накрыта. Ну, а вдруг как там сидят! Может быть, притих до срока У орудия расчет? Развернись машина боком - Бронебойным припечет. Или немец с автоматом, Лезть наружу не дурак, Там следит за нашим братом, Выжидает. Как не так. Двое вслед за командиром Вниз - с гранатой - вдоль стены. Тишина.- Углы темны... - Хлопцы, занята квартира, - Слышат вдруг из глубины. Не обман, не вражьи шутки, Голос вправдашный, родной: - Пособите. Вот уж сутки Точка данная за мной... В темноте, в углу каморки, На полу боец в крови. Кто такой? Но смолкнул Теркин, Как там хочешь, так зови. Он лежит с лицом землистым, Не моргнет, хоть глаз коли. В самый срок его танкисты Подобрали, повезли. Шла машина в снежной дымке, Ехал Теркин без дорог. И держал его в обнимку Хлопец - башенный стрелок. Укрывал своей одежей, Грел дыханьем. Не беда, Что в глаза его, быть может, Не увидит никогда... Свет пройди, - нигде не сыщешь, Не случалось видеть мне Дружбы той святей и чище, Что бывает на войне.
|