В последние годы борьба с пьянством заняла видное место в ряду тех вопросов, которые привлекают к себе особенное внимание со стороны правительства и общества. С 1894 г. в финансовом управлении началась работа по постепенному введению у нас коренной реформы питейного дела — установлению казенной продажи вина. При этом особое внимание при разработке этой реформ, касающейся прежде всего интересов фискальных, уделено было и вопросам о способах уменьшения пьянства и обеспечения населения от вредных последствий его. С другой стороны, в печати, выразительнице общественных интересов, никогда до сих пор борьба с пьянством не привлекала к себе такого деятельного внимания, как в последние годы. Эта борьба получает значение одного из важнейших вопросов внутреннего управления современной России. Но прежде, чем остановиться на рассмотрении тех мер, которые принимаются в этой области новейшим законодательством, необходимо ознакомиться, хотя бы вкратце, с положением этого вопроса в прежнее время.

Пьянство составляет исконное зло русского народа. Памятники древнерусской письменности свидетельствуют о широком распространении его уже в отдаленнейшие эпохи истории России. «Руси веселие есть питии — не можем без того быти»— таков, по словам летописца, был один из мотивов, побудивших великого князя Владимира ответит отказом от принятия мусульманского закона, неблагоприятно относящегося к потреблению крепких напитков. «Хотя представляется более, нежели вероятным, что таких слов князь Владимир никогда не высказывал, что эти слова, как и все повествования о выборе им религии, являются одним из легендарных измышлений, которыми так богата наша начальная летопись, тем не менее,— замечает проф. Загоскин,[1] — уже тот факт, что древний летописец киевский влагает такие слова в уста просветителя России, представляется характерным в деле суждения об исконной приверженности наших предков к крепким напиткам». Об этой приверженности сохранились и более достоверные свидетельства. О ней говорят и рассказы летописей о древних тризнах, сопровождавшихся обильными попойками, и повествования былин нашего героического эпоса, в которых идеализируется пьяный разгул, изображаемый в самых ярких красках, и в особенности старания духовенства отвратит свою паству от злоупотребления напитками. Так, один из подвижников древней русской церкви, Феодосий Печерский, учит в своем „Слове о пьянстве», что— «пить можно, но в закон, во время и в славу Божию». Такого рода пастырские увещания представляют собою и наиболее ранний способ борьбы с пьянством, с целью воздействия на религиозно-нравственную сторону человека.

В последующие века пьянство не уменьшается, принимает хронический характер, становится коренным народным пороком. Особенно поражаются им иностранцы, посещавшие Россию в XVI и XVII в. «Несчастные работники и ремесленники,— пишет в своих записках англичанин Флетчер,— часто истрачивают в кабаках все то, что должны были бы принести своим женам и детям; часто можно видеть, как они пропивают даже одежду и остаются совершенно голыми». A вот что говорит Олеарий, саксонский ученый, посетивший Россию в первой половине XVII в. и тщательно изучивший русские нравы того времени: «русские преданы пьянству более всякого другого народа в мире. Когда они не в меру напьются, то, как необузданные звери, неистово предаются всему, к чему побуждают их страстные желания. Порок пьянства,— продолжает Олеарий,— одинаково распространен в русском народе во всех сословиях, между мужчинами и женщинами, старыми и малыми, духовными и светскими, высшими и низшими, до такой степени, что вид валяющегося в грязи пьяного человека — здесь явление самое обыкновенное».

Едва ли можно заподозрить в неверности или преувеличенности эти показания иностранцев. С ними вполне согласуются и свидетельства отечественные, показания таких лиц, у которых нет повода предполагать пристрастное отношение. Вот что, напр., говорит Юрий Крижанич, при всех своих симпатиях к русскому народу, с которым он, по происхождению хорват, сроднился долгою жизнью в Москве, куда он был вызван царем Алексеем Михайловичем: «преимущественно же перед всеми народами свойственно нам пьянство. Можно обойти весь свет и нигде не найти такого мерзкого, гнусного и страшного пьянства, как здесь, на Руси». С другой стороны, о том же явлении говорят и официальные документы, Так, в актах Стоглаваго собора (полов. XVI в.), рисующих не-приглядную картину нравственного положения общества того времени, мы видим упоминание о широком развитии пьянства, и в частности среди духовенства. Постановления собора ополчаются против пьянства черного духовенства и, с целью парализовать его развитие, разрешают держать в монастырях только квасы и фряжские вина, но отнюдь не хмельные пития, a тем менее «горячее вино», ибо, говорит Стоглав, «пьянство — начало и конец всем злым делам». Собором приняты меры и по отношению к членам белого духовенства, которые «учнут жити в слабости и пьянстве и в прочих неподобных делах».

Такими отдельными мероприятиями и поучениями против пьянства с церковной кафедры и ограничиваются проявления борьбы с народным пороком в течение многих веков нашей истории. Непреодолимым препятствием в этой борьбе являлось фискальное значение питейного дела. Доход от него составлял издавна одну из вернейших статей бюджета, и правительство проявляло постоянную заботливость о возможно более выгодной постановке питейного дела, и, когда сталкивались интересы казны и интересы ограждения населения от чрезмерного пьянства, этим последним интересам приходилось поступаться. От конца XVI и XVII ст. сохранилось немало донесений областных воевод о том, что кабаки разоряют народ; но в ответ на эти донесения московское правительство внушало им, что они «пишут не делом и плохо радеют о государевой прибыли». Приведу один характерный образец распоряжения Московского правительства в области питейного дела, сообщаемый проф. Дитятиным в его работе «Царский кабак Московского государства»[2]. «Докладывают в Москву воеводы, что на их кабаке все пропились, одолжали, обнищали; доходам кабацким грозит огромный «недобор»; что, по их мнению, кабак нужно бы закрыть, чтобы вдостоль все не разорить: по крайней мере нужно бы «от кабацкого питья унимать», но что без царского указу они «унимать не смеют». Ждут этого указа. Он не замедлил получиться, но с ответом для челобитчиков совсем неожиданным: «и вы пишете к нам — говорится от имени царя — не радея о нашем деле, что кабак хотите оставить... Перед вас многие на Верхотуре воеводы бывали, a o том кабаке к нам не писывали... и вы, делая леностью своею и не хотя нам служить, пишете к нам не делом». За этим выговором следует такое предписание: «и вы б велели учинить закон крепкий, чтоб на кабаке... не пропивалися... и сами бы есте к тому призирали почасту, чтоб... кабацких денежных доходов перед прежними годы собрати с прибылью... чтоб кабацкий сбор был больше прежних годов, чтоб нашей казне была прибыль». Таким образом указ этот ставил перед воеводами дилемму неразрешимую — кабак должен процветать и приносить все большую прибыль, a вместе с тем и народ, не должен пропиваться. Естественно при таких условиях, что органы питейного управления — кабацкие головы и целовальники, которым приходилось нести и личную ответственность за недоборы казны, предпочитали все свое внимание сосредоточивать на процветании кабака, хотя бы и в явный ущерб нравственным и материальным интересам населения.

При такой постановке питейного дела, разумеется, не могло быть речи о сколько-нибудь решительных и систематических мерах борьбы с пьянством. В этой области все сводилось к одним паллиативам, которыми имелось в виду обеспечить лишь внешнее благочиние. И такое отношение к пьянству составляет характерную черту государственной политики в течение всей истории питейного дела у нас, каковы бы ни были финансовые системы управления этим делом.

К сравнительно недавнему прошлому относится любопытный пример той же коллизии интересов казны и интересов отрезвления народа. В 50-х годах текущего столетия, когда действовала откупная система, породившая массу злоупотреблений, во многих местностях в народе обнаружилось движение против пьянства. В губерниях, находящихся в разных полосах России, стали возникать общества трезвости; такие общества были образованы в губерниях Ковенской, Виленской, Саратовской, Курской, Тульской, Пензенской, Владимирской, Екатеринославской, Тверской. Движение это встретило сочувствие и нашло себе поддержку главным образом в среде духовенства. В 1859 г. от Святейшего Синода последовало циркулярное приглашение священнослужителям «содействовать возникновению в городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина». Однако движение это на первых же порах своего развития встретилось с тем же непреодолимым препятствием — интересами фиска. От министра финансов последовало сообщение обер-прокурору Святейшего Синода, «что совершенное запрещение горячего вина посредством сильно действующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание». A через несколько времени после того министром финансов сделано было распоряжение, „чтобы приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить, и впредь городских собраний и сельских сходов для сей цели нигде не допускать».

Таким образом, народное движение против пьянства было сразу пресечено, и с того времени образование обществ трезвости у нас надолго сделалось невозможным.

Интересам трезвости мало помогла и та коренная реформа питейного дела, которая была предпринята в 1861 году — замена откупной системы системою акцизною. Реформа эта преследовала прежде всего финансовые цели: «откупная система — говорится в журнале Государственного Совета — не может быть допускаема даже и с финансовой точки зрения, ибо при ней правительство не получает далеко тех огромных сумм, которые платит народ, и питейный налог, из косвенного обратившись в окладной, влечет за собою недоборы». Но рядом с соображениями фискального характера к уничтожению откупной системы побуждали и мотивы иного свойства. «Для фискальных целей, — полагал Государственный Совет,— если бы они даже и были достижимы, правительство не может и не должно упускать из вида действия откупной системы на нравственный и экономический быт народа. Всем известно, что откупная система разоряет и развращает народ, держит на откупу местную администрацию, сделав чрез то бессильными все меры к водворению в ней честности и правоты, и мало-помалу привели правительство к тяжкой необходимости не только покровительствовать порожденным сею системою нарушениям законов и вопиющим злоупотреблениям, без которых она существовать не может, но даже противодействовать возникающим нравственным побуждениям к сохранению трезвости. Таким образом, правительство выставляет себя как бы явным поборником неуважения к закону, поддержания злоупотреблений и распространения в народе порочных наклонностей».

Заменившая откуп акцизная система введена была с 1 января 1863 г. По существу своему она представляет совершенную противоположность прежним способам извлечения питейного дохода. Прежде как при казенном управлении питейным делом, так и при откупах, ближайшим источником питейного дохода служила торговля крепкими напитками, которая и являлась объектом обложения. При акцизной же системе, наоборот, ближайшим источником дохода и объектом обложения является непосредственно самый предмет потребления. Сущность этой системы сводится к тому, что вино и спирт, выделываемые на винокуренных заводах, облагаются особым налогом, акцизом, в размере известной, определенной суммы с каждого данного количества готового продукта; таким количеством был принят градус алкоголя или одна сотая часть ведра безводного спирта. Независимо от акциза с вина, винокуренные заводы обложены еще особым патентным сбором, размер которого исчисляется соответственно совокупной емкости квасильных чанов. Что же касается собственно торговли спиртными напитками, то со времени введения акцизной системы продажа этих напитков, как оптовая, так и раздробительная, объявлена предметом вольного промысла. При этом ни определенной цены напитков, ни числа мест продажи их в законе не установлено. Всякий желающий мог открывать трактир или иное питейное заведение, лишь при условии уплаты установленного патентного сбора за право производства раздробительной торговли.

Вот эти-то условия, в которые была поставлена торговля крепкими напитками, и явились корнем зла, выросшего на почве акцизной системы. В законе, ее устанавливавшем, не были предусмотрены меры против возможных злоупотреблений, a также и естественных вредных последствий вольной продажи вина. Между тем эти последствия и злоупотребления стали обнаруживаться очень скоро по введении реформы. Питейные заведения сделались местами ничем не сдерживаемого пьяного разгула, притонами разврата, чему в значительной степени содействовало то, что водка, благодаря незначительному размеру акциза, сильно подешевела сравнительно с эпохою откупов. Усиление пьянства в народе и порожденные им последствия для нравственной и экономической стороны его жизни составили предмет особого внимания со стороны земских учреждений, созданных в 1864 г. На первых же порах своей деятельности многие земства обратились (в 1865 г.) к правительству с ходатайствами о мерах, с целью противодействовать развивающемуся пьянству; таковы ходатайства: о необходимости ограничить число кабаков, возвысить плату за патенты на питейные заведения, увеличить акциз на вино, содействовать распространению пивных, чайных и т. под. учреждений, могущих отвлечь народ от кабаков.

Правительство не оставалось равнодушным к такого рода ходатайствам и вообще к сознанию необходимости мероприятий с целью ограничения пьянства. Но в этих мерах оно чувствовало себя связанным теми пределами, далее которых не позволяло идти опасение уменьшения питейных доходов, продолжавших быть одним из наиболее существенных оснований финансовой системы. С половины 60-х годов издан был ряд отдельных узаконений, и распоряжений, направленных к устранению тех условий, в которых усматривался особенный вред. Вот некоторые из них: в 1864 г. воспрещена торговля спиртными напитками в мелочных, фруктовых и т. п. лавках; в 1866 г. воспрещена продажа крепких напитков на народных гуляньях во время сырной и святой недель: в 1868 г. издан закон, по которому сидельцами в питейных заведениях могут быть только лица, получившие одобрительные приговоры как от общества, к которому они принадлежат, так и от общества, на территории которого они желают торговать; в силу того же закона содержателями питейных заведений не могут быть должностные лица сельских управлений; в 1873 г. возвышен патентный сбор с водочных заводов и заведений для продажи крепких напитков, в питейных заведениях воспрещено держать сидельцев и прислугу моложе 21 года, воспрещено впускать в эти заведения нижних чинов, воспитанников учебных заведений и вообще малолетних и т. под. Не отрицая известного значения за многими из указанных мер, нельзя однако не видеть в них лишь паллиативов, которые не могли устранить зла в его корне. Применение их на практике изобличало недостаточность их и порождало в правительстве и обществе сознание необходимости более решительных способов воздействия на условия, благоприятствующие развитию пьянства.

Любопытным проявлением этого сознания служит закон 14 мая 1885 г., в котором авторы его видели решительную меру к ограничению пьянства. В циркуляре министра финансов (покойного Н. X. Бунге), сопровождавшем опубликование этого закона говорится: «в основе этого закона лежит мысль совершенно уничтожить тот вид питейного заведения, который по справедливости признается наиболее вредным, т. е. питейный дом или кабак, где вино предлагается для употребления на месте, без возможности пользоваться при этом пищей; поэтому новый закон устанавливает, что распивочная, торговля хлебным вином может быть производима только в таких заведениях, где совместно с вином продается и пища, т. е. в трактирных заведениях разных наименований, a также в постоялых дворах или корчмах... Таким образом, говорит циркуляр,— с 1 января 1886 г. закроется свыше 80.000 питейных домов, служивших наибольшим соблазном для населения и нередко делавшихся притонами разврата, пороков и преступлений». Без сомнения, исчезновение такого огромного количества притонов могло бы явиться довольно решительною мерою противодействия пьянству. Но фактически ожидаемого закрытия не произошло. Взамен подлежавших закрытию кабаков закон действительно создавал новый тип питейного заведения— «винную лавку»; в ней продажа могла производиться только на вынос и поэтому она не могла представлять соблазна для развития пьянства. Но вместе с тем закон допускал возможность существования множества таких питейных заведений, в которых принцип исключительной продажи на вынос уничтожался, что винная лавка совершенно стушевалась, потеряв свой главный смысл, и только умножала собою число разных типов питейных заведений. В действительности, подлежавшие закрытию десятки тысяч кабаков вскоре же возродились под видом трактиров разных наименований, постоялых дворов и пр.

Мало действительными оказались и другие постановления закона 1885 г., имевшие в виду регламентировать внутренний распорядок торговли в питейных заведениях: соблюдение чистоты и опрятности, недопущение в питейные заведения распутных женщин, недозволенных игр, бесчинств, недопущение посетителей, напившихся до беспамятства.

Главную причину неудачи закона 1885 г., благие намерения которого не осуществились, усматривают в том, что этим законом, как и ранее изданными мерами, не устранялся корень зла — личный интерес содержателей питейных заведений, который побуждает спаивать народ и который является достаточно сильным для того, чтобы изыскивать, хотя бы и с риском, разные способы не выполнять ограничительные требования закона.

Сознание важного значения личного интереса в деле виноторговли, как главного тормоза в борьбе с пьянством, положено в основу новейшего законодательного акта — закона о казенной продаже вина. По заключению министра финансов, реформа эта «предпринята для разрешения одной из самых трудных и важных задач по улучшению народного быта — для ограждения народной нравственности и народного здравия от растлевающих влияний внешнего питейного заведения, причиняющих вместе с тем народу неисчислимый материальный вред, подтачивая в самом корне его благополучие» (Циркуляр 22 дек. 1894 г.).

В виду такого значения реформы и непосредственного соотношения ее с вопросом о борьбе с пьянством, необходимо остановиться подробнее на рассмотрении плана ее и тех мотивов, которые были положены в ее основан и сгруппированы в представлении министерства финансов об установлении казенной продажи вина.

В этих мотивах особое внимание обращено на условия торговли крепкими напитками. Торговля эта до настоящего времени находилась всецело в руках частных лиц, которые, эксплуатируя в свою личную пользу слабость населения к вину, являлись нередко таким элементом, который разными способами поддерживал эту слабость.

Едва ли возможно сомневаться в том, что главным источником казенного дохода с питей является не то ненормальное или даже, можно сказать, безобразное потребление вина, которое имеет своим последствием разорение хозяйства отдельных местностей или целых крестьянских обществ, но то правильное и постоянное его потребление, которое обусловливается климатическими условиями северной природы и доступно более зажиточному и просвещенному населению. Правильное потребление всегда дает и большее душевое потребление и больший душевой доход казне и не только не вредно, но, быть может, даже полезно в гигиеническом отношении. Поэтому нельзя не желать достижения по возможности такого положения виноторговли, при котором было бы облегчаемо такое правильное потребление напитков и затруднялось бы пьянство. Рассматривая ближе явления пьянства, как они проявляются среди. нашего народа, нельзя не придти к заключению, что оно проявляется или в виде болезненного состояния организма — это пьянство отдельных лиц, пропойц, или пьянства бытового, общественного. Пьянство первого рода, быть может, в значительной степени поддерживается недоброкачественностью обращающегося в торговле вина, так как, по свидетельству медицинских авторитетов, так называемый алкоголизм развивается при употреблении неочищенного вина. Пьянство второго рода обусловливается бытовою стороною жизни нашего народа, сложившеюся исторически и подвергающеюся лишь медленному изменению под влиянием просвещения и нравственного влияния общественных условий или отдельных личностей. Второй род пьянства может во многих случаях служит источником первого, ибо, подчиняясь обычаю, отдельные члены общества, с организмами более восприимчивыми к вредному влиянию вина, особенно неочищенного, прибегая вначале к потреблению такого вина в силу обычая, Приобретают мало-помалу неодолимую привычку к вину или даже органическую потребность в нем и впадают в пьянство пропойц. Оба рода пьянства, независимо от связи их одного с другим, поддерживаются до некоторой степени тем классом, населения, который создан акцизной системой взимания казенного дохода с питей — виноторговцами, личный интерес которых слишком тесно связан с размерами потребления населением вина, при чем класс этот не брезгает никакими способами к навязыванию населению вина и к поддержанию и даже развитию в нем пьянства. Наблюдая жизнь нашего сельского или городского обывателя низшего класса, нельзя не заметить вообще влияния на склад жизни, на этику народную, соприкасающегося с ним того более развитого элемента, каким обыкновенно является торговец вообще и особенно виноторговец. Этот элемент, можно сказать, руководит массами и устанавливает склад обычаев особенно в отношении общественной жизни, действуя на тщеславие и предписывая известное соревнование в количестве употребляемого вина для угощения в разных случаях жизни. В то же время виноторговец, в видах наибольшего сбыта вина, охотно ссужает населению таковое под заклад всевозможных предметов, под будущий урожай и даже под будущий заработок, несмотря на существующее в законе воспрещение отпуска вина в кредит. Преследовать этого рода нарушения постановлений о питейном сборе представляется крайне затруднительным. Между тем легкая возможность, даже при отсутствии наличных средств, иметь вино для лиц, приверженных к его неумеренному употреблению, является верным соблазном и приводит к полному разорению. Случаи крайней задолженности населения по этой именно причине представляют обычное явление; нередки также случаи пропивания ссуды, выдаваемой в виде зерна правительством или земством для обсеменения полей или для продовольствия по случаю неурожаев, и случаи эти обусловливаются тою же неподдающеюся каре закона наклонностью виноторговцев к навязыванию населению вина в долг. Нельзя упускать из вида также и того обстоятельства, что виноторговец является обыкновенно посредником по сбыту всевозможных сельских произведений и, привлекая к себе соблазнительным для малопросвещенного населения винным кредитом продавцов этих произведений — сельское крестьянское население,— держит его в полной кабале. Стремление нашего законодательства к ограничению числа виноторговцев и к привлечению к занятию винным промыслом более благонадежного элемента не принесло ощутительных результатов.

Личный интерес частного лица, извлекающего свои доходы от продажи питей, при чем эти доходы стоят в прямой зависимости от количества выпитого населением вина, не допускает возможности осуществления предположения о том, чтобы частный виноторговец принимал какие-либо меры к сокращению пьянства или чтобы в число виноторговцев желал попасть кто-либо, задающийся целью ограждать население от неумеренного употребления напитков. Что же касается сокращения числа виноторговцев, то эта мера также не могла бы принести пользы, ибо непосредственным результатом ее явилась бы тайная виноторговля. Известно между тем, что бороться с тайною продажею питей не представляется почти никакой возможности, если только у самого населения нет действительного стремления к воздержанию от пьянства. Тайные же шинки во всем, что касается дурного влияния частной виноторговли, нисколько не уступают явным местам торговли питиями и, быть может, даже превосходят их, так как совершенно ускользают от какого бы то ни было контроля властей. В то же время, с уменьшением числа лиц, имеющих право на виноторговлю, остальные, сохранившие за собою это право, становятся в особо привилегированное положение, и пользуясь им, a следовательно и отсутствием конкуренции, имеют возможность проявить с полною силой свое монопольное право на эксплуатацию слабости населения к вину. При таком положении дела, т. е. при оставлении виноторговли всецело в руках частных лиц и при монополизации ее в этих руках, вино достается населению по чрезмерно дорогой цене, особенно если принять во внимание дороговизну предоставляемого ему винного кредита, a также вредное влияние пьянства на народное хозяйство.

В виду всех указанных неблагоприятных условий частной виноторговли, как она сложилась у нас, нельзя, по мнению министерства финансов, не придти к заключению, что затраты населения на вино далеко не соответствуют извлекаемому ныне казною доходу с питей, почему и в финансовом отношении нельзя считать удовлетворительным существующий способ извлечения этого дохода при значительном участии в этом деле частных лиц, преследующих, конечно, исключительно свои выгоды. Полагая, что главнейшая причина неумеренного и даже безобразного употребления напитков, т. е. причина пьянства, коренится в весьма слабом еще просвещении нашего народа, для которого, как и для многих мало цивилизованных народов, вино представляет такой соблазн, которым легко пользоваться для всевозможной эксплуатации населения, и находя, что оставление по-прежнему этого орудия эксплуатации в руках частных лиц едва ли соответствовало бы интересам государства, министр финансов считал возможным взять, если не всецело, то в значительной мере, в руки правительства торговлю вином. Только этим путем возможно, по крайней мере временно, до той поры, когда наш народ достигнет той степени просвещения, при которой не потребуется эта мера, оградить его от развращающего влияния частной виноторговли.

Питейное дело имеет настолько важное государственное значение, что надлежащая постановка этого дела, по убеждению министерства финансов, может быть достигнута лишь при условии, если оно будет подчинено полному и всестороннему влиянию правительства, и если последнее, независимо от контроля за производством и потреблением напитков, получит возможность дать тому и другому направление, сообразно своим целям, имеющим в виду общегосударственную пользу. Для этого же необходимо, во-первых, освободить винокуренное производство от давления со стороны крупных виноторговцев, и во-вторых, поставить потребление крепких напитков по возможности в такое положение, которое соответствовало бы действительной потребности в вине, сообразно с условиями нашего климата и жизни большей части населения страны. Обе эти задачи как бы исключают всякую зависимость при их разрешении вмешательства в дело частных своекорыстных интересов и требуют, чтобы оно было взято исключительно в руки правительства, которое одно только и может разрешить постановленные задачи, преследуя при этом исключительно только общее благо страны. Для постановки питейного дела в более правильное положение в настоящее время следует, не останавливаясь более на частных изменениях акцизной системы, приступить постепенно к коренному ее преобразованию и к замене таким способом извлечения питейного дохода, в котором принцип свободной конкуренции был бы если не вполне исключен, то ограничен до последней степени. Едва ли не единственным средством для этого является сосредоточение торговли вином в руках казны, т. е. установление казенной продажи вина, При установлении такой продажи вина должны будут прекратиться практикующееся ныне в обширных размерах систематическое спаивание населения кабатчиками и разные соединенные с этим злоупотребления по питейной торговле, так как лица, которым будет поручена таковая продажа, могут быть назначаемы с выбором, и, кроме того, они не будут заинтересованы в привлечении к себе возможно большего числа покупателей, в продаже вина в формах особенно вредных для населения, в долг, в обмен на вещи или под заклад их, в счет будущего урожая и т. п. Затем, при казенной продаже, качество, достоинство и степень очистки продаваемой водки несравненно улучшатся; лучшая же очистка уже сама по себе составляет некоторое противодействие дурным результатам потребления вина. При теперешнем положении дела кабатчики не только продают народу вино плохо очищенное, но часто, чтобы замаскировать разбавление водою, сдабривают его разными вредными примесями. При обращении же повсюду в продаже водки очищенной, не разбавленной и не подмешанной, потребление ее не будет иметь тех дурных последствий, с какими оно соединено ныне, Наконец, самый соблазн к употреблению крепких напитков при казенной продаже будет гораздо меньший, вследствие сокращения числа мест продажи вина. Хотя и в настоящее время число явных питейных заведений довольно ограничено, но наряду с ними существует громадное количество тайных шинков, бороться с которыми представляется решительно невозможным. С сосредоточением же питейной торговли в руках казны представится более средств к предупреждению их возникновения. Вместе с тем пользующееся ныне значительным влиянием в сельской жизни сословие кабатчиков, как мирская, общественная сила, перестанет существовать и, таким образом, население не только освободится от разъедающего народную жизнь влияния собственно кабака, но получит также значительное облегчение от того ярма, которое наложено на него вообще кулачеством, ибо последнее в настоящее время тесно связано с кабаком, и сельский кулак обыкновенно есть в то же время и кабатчик, и наоборот. В отношении влияния на улучшение сельского хозяйства от введения казенной продажи вина также следует ожидать вполне удовлетворительных результатов. Цены за вино, назначаемые казною, будут находиться в соответствии со стоимостью его производства и скорее окажутся даже выше ее, чем ниже. Кроме того, заводчики будут иметь верный и вполне обеспеченный сбыт для выкуренного вина и притом всегда за наличные деньги. Поэтому занятие винокурением сделается выгодным промыслом, почему число винокуренных заводов должно будет увеличиться. При этом, однако, отнюдь не последует перепроизводство вина, ибо таковое может быть предупреждено порядком приобретения спирта в казну от заводов, так что увеличение числа заводов будет иметь место только в отношении заводов мелких, имеющих сельскохозяйственное значение, и притом только в таких местностях, где в этом представится действительная надобность, и где винокурение может получить дальнейшее развитие без всякого вреда для винокуренного производства в прочих частях Империи. Независимо от благоприятного по указанным причинам влияния казенной продажи вина на улучшение благосостояния страны, при введении ее можно надеяться также и на достижение, может быть, столь же благоприятных последствий и собственно в финансовом отношении. Взяв в свои руки продажу вина, казна естественно может воспользовался и всеми доходами, которыми пользуются ныне от этой продажи частные лица — виноторговцы, за исключением, конечно, тех выгод, какие приобретаются ими при посредстве злоупотреблений.

Таковы те соображения, которые были положены в основу при выработке новейшей реформы в области питейного дела. Главною задачею ее было поставлено ограждение нравственности, здоровья и благосостояния народа от растлевающего влияния сложившегося годами типа питейного заведения. Первым шагом в борьбе с этим влиянием должно явиться устранение того эгоистического начала, которое являлось источником зла, способствуя распространению в народе пьянства. Установление казенной продажи вина, при которой из области питейной торговли устраняется частный интерес, должно положить предел влиянию этого интереса. Но одновременно с этим для обеспечения успеха реформы признано было необходимым вступить непосредственно в борьбу с укоренившеюся уже в населении привычкой, в борьбу с пьянством.

С этою целью в местах казенной продажи вина признано нужным создать так называемые „попечительства о народной трезвости». Образование этих попечительств было вызвано сознанием., что в деле искоренения пьянства на ряду с правительственными органами пожелают принять участие представители местного общества, которые, будучи хорошо знакомы с бытом, нравами и привычками населения, могут оказать существенное содействие. Согласно уставу попечительств, 20 декабря 1894 г., задачи их — ограждение населения от злоупотребления крепкими напитками, попечение об излечении страдающих запоем устройством особых для сего приютов и нравственное воздействие на население, путем выяснения вреда от не-умеренного потребления вина и приучения к более облагораживающему пользованию своим досугом в специально устраиваемых для сего читальнях, народных чтениях, собеседованиях и проч. Попечительствам предоставляется также надзор за производством торговли, согласно правилам, установленным для ограждения населения от вредного влияния этой торговли. С этою целью на членов попечительств, возлагается ближайшее наблюдение за ходом торговли в соответствующих районах, с предоставлением им прав, которыми пользуются в этих видах чины акцизного надзора. В состав попечительств привлечены представители духовенства, административной и судебной власти, общественных учреждений и частные лица. Попечительствам выдаются от казны денежные пособия для осуществления ими задач по устройству полезных учреждений, противодействующих пьянству.

Казенная продажа питей была первоначально введена (с 1 января 1895 г.) лишь в виде опыта в четырех во-сточных губерниях (Пермской, Уфимской, Оренбургской и Самарской).

В виду обнаружившихся вскоре хороших результатов этого опыта, уже в мае 1895 г. последовало Высочайшее повеление о немедленном приступе к подготовительным работам по введению казенной продажи вина в губерниях с еврейским населением. Вследствие этого, новая система была введена: с 1 июля 1896 г. в 9 южных и юго-западных губерниях, a именно: в Бессарабской, Волынской, Екатеринославской, Киевской, Подольской, Полтавской, Херсонской, Черниговской и Таврической: с l июля 1897 г. в 6 северо-западных губерниях: Виленской, Витебской, Гродненской, Ковенской, Минской, Могилевской, a также в Смоленской; с 1 января 1898 г. в губерниях Привислянских. С того же срока введена была казенная продажа питей в губерниях С.-Петербургской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, a также в Харьковской. В остальных губерниях Европейской России реформа была введена в течение 1900 года.

Принятию последнего решения предшествовало ознакомление с результатами, обнаруженными практикою казенной продажи в 14 губерниях. Средством этого ознакомления, помимо личных поездок министра финансов и других чинов ведомства, явилось обращение с запросом к начальникам губерний и другим представителям местной власти монопольных губерний о том, насколько полученные результаты отвечают цели предпринятой реформы. Присланные отзывы были систематизированы и опубликованы в особом издании.

В большинстве отзывов последствия реформы выставляются в очень благоприятном свете. Сущность их сводится к следующему: огульного пьянства, как прежде, не замечается; потребление водки сократилось, a вместе с тем сократились буйства, ссоры, драки; происходившие прежде из-за пьянства семейные раздоры уменьшились; установился более правильный порядок в образе жизни и в занятиях.

Но рядом с такими отзывами, проникнутыми известным пристрастием и во всяком случае большим оптимизмом, встречаются отзывы гораздо более сдержанные, осторожные. Указывают на то, что сокращения пьянства пока не усматривается, что существенного влияния на нравственность пока не заметно, что дурные стороны неумеренного потребления вина только изменились, a не исчезли, что судить о влиянии реформы на нравственность и экономическое положение населения еще нельзя по кратковременности действия новой системы.

Что касается непосредственных орудий новой реформы в деле собственно борьбы с пьянством — попечительств о народной трезвости, то по отношению к ним и их роли приходится дать особенно осторожный отзыв. Они не проявили еще такой заметной деятельности, которая позволяла бы видеть в них решительный фактор в борьбе с алкоголизмом. Причины этого, как показал опыт, лежат, с одной стороны, в их организации, a с другой — в самой постановке их задач.

По действующему закону, главными распорядительными органами в системе попечительств являются губернские и уездные комитеты. По ст. 6 Устава попечительств о на-родной трезвости, «губернские комитеты образуются, под председательством губернатора, из первенствующего члена — епархиального архиерея и членов: депутата от духовного ведомства, по назначению местного епархиального начальства, губернского предводителя дворянства, председателя и прокурора окружного суда, вице-губернатора, управляющих: казенною палатою, государственными имуществами, контрольною палатою, акцизными сборами и удельным округом, директора народных училищ и одного из директоров средних учебных заведений, по назначению попечителя учебного округа, председателя отделения крестьянского поземельного банка, начальника губернского жандармского управления, уездного воинского начальника, врачебного инспектора, председателя губернской земской управы, двух членов от губернского земского собрания, по его избранию, и городского головы губернского города». По этому же типу организованы и уездные комитеты, в составе соответственных представителей власти в уездах.

Кроме того в составе комитетов могут быть почетные члены,— избираемые губернскими комитетами, a в составе уездных — и члены-соревнователи, избираемые ими и утверждаемые губернскими комитетами «из лиц, изъявивших желание принимать участие в делах попечительства» (ст. 10 Устава). В роли этих членов-соревнователей и могут явиться представители местного общества, местные жители, не принадлежащие к составу администрации. Но им устав попечительств предоставляет лишь совещательный голос (ст. 13), что ставит их в неравноправное по отношению к другим членам положение. A такое положение не может обеспечивать привлечение в состав соревнователей таких лиц, которые дорожат правом активного, деятельного участия в деле, их интересующем. Теряясь в массе чиновников, в большинстве случаев обремененных прямыми своими служебными обязанностями и не имеющими часто прямого отношения к местной жизни, почетные члены и члены-соревнователи не имеют и не могут иметь влияния на деятельность комитетов.

С другой стороны, как устав попечительств, так и руководящие указания, данные для их деятельности министерством финансов, ставят вверяемую им задачу борьбы с пьянством в довольно тесные пределы. Попечительства призываются к «ограждению населения от злоупотребления крепкими напитками». По словам «руководящих указаний» (одобренных министром финансов 28 янв. 1897 г..), «только ограничиваясь указанною в уставе целью — ограждать население лишь от злоупотребления крепкими напитками — попечительства в состоянии будут действовать на народную массу с уверенностью на успех и привлечь к этому делу достаточное число сотрудников из состава общества, которые, не чувствуя себя способными сами выдержать искус полного воздержания, весьма вероятно затруднились бы принять участие в деятельности попечительств, если бы на знамени их выставлено было требование безусловной трезвости.... Независимо от этих соображений, побуждающих даже многие общества трезвости не предъявлять к своим членам требования о совершенном воздержании от крепких напитков, надлежит иметь в виду то, что попечительства о народной трезвости являются правительственными органами; в качестве же таковых, они, конечно, не задаваясь никакими утопическими целями, должны предъявлять требования, исполнения которых можно ожидать от каждого среднего человека, тем более, что с государственной точки зрения важно именно только оградить народ от неумеренного потребления напитков, как расстраивающего здоровье и благосостояние населения и развращающего его в нравственном отношении». Дальнейшие указания подчеркивают, что «деятельность попечительств должна ограничиваться чисто отрицательною стороною — ограждать население от злоупотреблений крепкими напитками, и раз в настоящее время злоупотребления эти сводятся к неумеренному потреблению вина собственно в праздничные дни и по случаю разных семейных и иных торжеств, то против этих именно злоупотреблений и должна быть направлена деятельность попечительств».

Изложенные указания, без сомнения, значительно суживают задачи борьбы с пьянством, сравнительно с тем, что, казалось бы, имелось в виду при первоначальной постановке этого дела. В этих указаниях чувствуется и значительное несоответствие квалификации «неумеренного потребления вина собственно в праздничные дни» и пр. сравнительно с тою картиною распространения порока пьянства, которая нарисована была в мотивах реформы.

Борьба с пьянством, как показывает опыт иностранных государств, может быть успешною только тогда, когда она становится на решительную почву борьбы с потреблением крепкими напитками и не ставится в растяжимые рамки устранения лишь злоупотребления ими. Надо, однако, заметить, что задачи такой борьбы едва ли, впрочем, и могли бы быть положены в основу деятельности попечительств, как органов финансового управления. Последнее не может быть склонно к решительной борьбе с потреблением спиртных напитков, раз налоги с этих напитков представляют главную основу финансового хозяйства. Как органы финансового ведомства, попечительства о народной трезвости не могут явиться решительным фактором в системе мер борьбы с пьянством. Для успеха ее нужно, чтобы к участию в ней были привлечены учреждения, не заинтересованные в увеличении и уменьшении доходов казны от питейных налогов, и чтобы в этой борьбе получали надлежащее выражение единственно заботы об интересах населения, сохранение его душевных и физических сил и трудовой способности, как залога экономического благосостояния.

Считая, в виду высказанных соображений, прежде-временным давать окончательное заключение о значении новейшей реформы с точки зрения интересов борьбы с пьянством, нельзя однако сомневаться в том, что эта реформа займет видное место в истории развития мер против пьянства в России. Такое место обеспечивает за нею уже одно признание крайней необходимости борьбы с вековым явлением — признание, никогда до сих пор не выражавшееся в правительственных мерах с такою решительностью. С другой стороны, реформою, начавшеюся с 1894 года, дан сильный толчок развитию общественного внимания к делу борьбы с пьянством. Как бы ни была неудовлетворительно поставлена деятельность попечительств о народной трезвости, важно то, что официально признана необходимость участия общества в этой борьбе. Однако сколько-нибудь широкое развитие этого участия тормозится бюрократическим характером попечительств, в состав которых общественный элемент входит лишь в лице немногочисленных участковых попечителей; что же касается членов соревнователей, несущих наиболее активную работу по осуществлению на местах целей, преследуемых попечительствами, то они не пользуются правом голоса в комитетах.

В последнее время неудовлетворительность организации попечительств, уже с самого начала отмеченная в печати, признается и министерством финансов. По словам одного официального сообщения[3], установленный «порядок комплектования попечительств о народной трезвости мало соответствовал тому живому делу, которое поручено было попечительствам и вскоре сознана была необходим ость организовать состав комитетов попечительств о народной трезвости таким образом, чтобы к участию в делах комитета привлекались лишь такие лица, которые по самому роду своих занятий не могут не интересоваться деятельностью попечительств о народной трезвости (представители местной администрации и органов самоуправления, также депутаты ведомств акцизного, духовного и учебного), прочие же члены входили бы в состав комитетов не иначе, как по собственному их желанию принять на себя звание члена комитета. Этот взгляд на дело не нашел себе еще полного выражения, но в значительной мере отразился уже в ряде узаконений, изданных за последнее время в развитие постановлений устава попечительств по вопросу о порядке заведывания на местах делами попечительства о народной трезвости».

Так, председателям губернских и особых комитетов предоставляется право приглашать в состав комитетов известное число лиц сверх обязательных членов комитетов (в губернских и особых комитетах не больше пяти лиц, в уездных — трех). Изданным в 1902 году циркуляром указывается на желательность использования означенного права «в таком направлении, которое возможно более содействовало бы оживлению деятельности комитетов попечительств». В качестве необязательных членов рекомендуется привлекать в комитеты лиц уже доработавших в роли членов-соревнователей. Характерною чертою новейших указаний является также то, что в них особенное значение придается усилению в комитетах попечительств земского элемента: присутствие последнего «не только обеспечило бы, по словам циркуляра, привлечение к деятельности по попечительствам лиц, близко знакомых с бытом, нравами и привычками местного населения, но находило бы себе оправдание и в том, что многие меры, к которым прибегают попечительства о народной трезвости (читальни, библиотеки, книжные склады, народные чтения, воскресные школы), нередко занимают видное место в деятельности местных земств».

С другой стороны, некоторые начинания в области развития в населении трезвости встречали тормозы и затруднения в сложном порядке разрешения таких предприятий, как народные чтения или устройство библиотек и читален (на получение разрешения нередко уходило несколько месяцев и даже целые годы). Наконец, в 1901 году выработаны были более упрощенные правила относительно народных чтений, a в 1902 г. утверждены новые правила для устройства попечительствами бесплатных библиотек-читален, которые теперь могут быть открываемы собственным распоряжением попечительств, без испрашивания особых разрешений.

Из других мер, предпринятых с целью оживить деятельность комитетов, следует упомянуть о создании в 1899 г. должности непременных членов комитетов для ближайшего заведывания делами попечительств о народной трезвости и для наблюдения за их делопроизводством. В интересах большей успешности деятельности непременных членов в 1902 году решено на эти должности привлекать лиц, не связанных другими занятиями, и предоставить им вознаграждение (не свыше 1,800 руб. в год). Получая при таких условиях возможность посвящать свое время заботам по развитию предприятий попечительства, непременные члены должны явиться деятельными органами надзора со стороны губернских комитетов за местными учреждениями. Для осуществления этого надзора должны быть предпринимаемы периодические и экстренные командировки непременных членов в отдельные уезды (с этою целью сумма, ассигнуемая на разъезды, увеличена с 300 руб. на 1.000 руб. в год).

Благодаря всем этим мерам деятельность попечительств о народной трезвости может получить дальнейшее развитие, успешность которого будет находиться в прямом соотношении со степенью того сочувствия и той поддержки, какие они сумеют вызвать в среде местного общества.

Несмотря на многие неудовлетворительные стороны в организации попечительств в первые годы их деятельности, ими достигнуты в некоторых отношениях значительные результаты. Вот кое-какие данные из упомянутого выше отчета о деятельности попечительств за первое пятилетие (1895—1899 гг.)

Она выразилась в довольно разнообразных формах, объединенных стремлением доставить населению различные удобства и разумные развлечения и внести в его среду некоторые просветительные учреждения. Главным типом учреждений, насаждаемых попечительствами о народной трезвости, являются народные чайные. В них усматривают наиболее действительный способ доставить народу удобное помещение, где он мог бы собираться в свободное от работ время. Чайные призваны заменить прежние кабаки и шинки, в роли народных клубов, при чем они могут явиться орудиями воздействия на население в нравственном и умственном отношениях. В этих видах при многих чайных устраиваются такие просветительные учреждения, как библиотеки, книжные склады, аудитории для народных чтений и т. п. Хотя чайные представляют собою наиболее распространенные учреждения попечительств, число их, однако, не особенно значительно. По данным упомянутого отчета, к 1 января 1900 г. больше всего чайных было в губерниях: Киевской—204, Полтавской—172, Волынской—145, Черниговской— 134, Могилевской—121, Смоленской—114, Подольской—109 и Пермской—103. Если принять ;во внимание число жителей в названных губерниях, то наиболее благоприятное отношение встретится в Смоленской губ.: 1 чайная на 13,6 тыс. жит.) и в Могилевской губ. (1 чайная на 14,4 тыс. жит.); наименее благоприятное—в Пермской губ. (1 чайная на 29,2 тыс. жит.).

Из других учреждений сравнительно более распространенными являются читальни, библиотеки и книжные склады. Так напр. в Екатеринославской губ. читальни устроены при всех чайных; Могилевское попечительство устроило 62 читальни при чайных и кроме того 6 читален отдельно. Во многих местностях в связи с читальнями устроены библиотеки с выдачею книг для чтения на дом. И те, и другие учреждения пользуются огромным успехом среди крестьян; в отношении к библиотекам отчет неоднократно подчеркивает, что крестьяне замечательно аккуратно обращаются с книгами, возвращая их в чистом виде и в срок. Книжные склады также местами получили некоторое развитие.

Народные чтения были устраиваемы почти всеми комитетами, при чем некоторые из них проявили особую энергию в этом деле. Таков Могилевский комитет, устроивший в 1899 году 952 чтения в 72 разных пунктах; в Минской губ. в том же году народные чтения были устроены в 492 пунктах, при чем в 150 пунктах во время чтений пели народные хоры.

Из других начинаний комитетов можно отметить: театральные представления (правильное устройство они получили в 20 населенных пунктах), народные гулянья: (получили особенно широкое развитие в городах С.-Петербурге, Варшаве, Уфе); в некоторых местах сделаны были опыты устройства воскресных школ, вечерних классов.

Успешная и широкая деятельность некоторых попечительств свидетельствует о том, что в бедной культурными интересами деревни эти учреждения могут явиться очень ценными и благодетельными факторами просвещения народных масс.

[1] Н. Загоскин. Пьянство и борьба с ним в древней России (Русск. Богат. апрель 1893 г.).

[2] И. И. Дитятин. Статьи по истории русского права. Спб. 1898. Стр. 486.

[3] «Попечительства о народной трезвости за первое пятилетие 1895-г. См. «Вестник Финансов», №№ 15 и 16 за 1902 г.