Организационно-правовые основы
военной службы в России
(Часть 1.3)
СОДЕРЖАНИЕ:
Учебные заведения флота России в
XVIII
– начале ХХ вв.
Неформальные офицерские
организации русской армии в
XVIII
– начале ХХ вв.
Роль церкви в организации русской
армии и флота в
XVIII
– начале ХХ вв.
Российские военные и
военно-морские суды в
XVIII
– начале ХХ вв.
Пеницитарная система русской армии
и военно-морского флота в
XVIII
– начале ХХ вв.
УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ ФЛОТА РОССИИ В
XVIII – НАЧАЛЕ
ХХ ВВ.
14 января 1701г. был издан
высочайший указ об учреждении в Москве школы «математических и навигацких, т. е.
мореходных хитростно искусств учения». Школа подчинялась оружейной палате, а в
ученье набирали «добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением».
Первым учителем был англичанин
Фарварсон, в 1698г. вступивший в русскую службу. В 1715г. учреждена
Санкт-Петербургская Морская академия, или академия морской гвардии. Петр Великий
лично следил за ходом обучения своей морской гвардии и собственноручно написал
перечень наук, чему должно было «учить детей». Первым директором был француз,
барон Сент-Илер.
В 1752г. был основан по образцу
сухопутного морской шляхетский кадетский корпус на 360 учеников Воспитанники
старшего класса назывались гардемаринами, а двух младших – кадетами.
Для помещения Морского корпуса был
отведен дом, бывший Миниха, на Васильевском острове, на углу набережной Большой
Невы и 12-й линии. В 1762г. корпус переименован в Морской кадетский. В 1771г.
все постройки корпуса сгорели, и он был переведен в Кронштадт, где оставался до
1796г.
В царствование Екатерины
II
для улучшения кораблестроения было основано «училище корабельной архитектуры»,
впоследствии преобразованное в «морское инженерное училище».
Павел I,
сохранивший и по вступлении на престол звание генерал-адмирала, в ноябре 1796г.
выразил желание, «чтобы колыбель флота, Морской кадетский корпус, был близко к
генерал-адмиралу», и приказал перевести корпус в Санкт-Петербург. В 1826г. число
воспитанников увеличено до 505. В 1827г. при корпусе учрежден офицерский класс.
При общей реформе военно-учебных заведений в 1860-х гг. Морской корпус был
переименован в Морское училище и получил в 1867г. новый устав.
В 1891г. восстановили прежнее
наименование – Морской кадетский корпус. Действующее положение о корпусе
высочайше утверждено 22 февраля 1894г. Управление Морским корпусом было вверено
директору (он же начальник Морской академии) при участии учебно-воспитательного
совета и хозяйственного комитета. Комплект воспитанников был доведен до 320
человек. Программа Морского кадетского корпуса включала всего 6 классов, с
годичным курсом в каждом: три младших назывались общими, три старших –
специальными. Для поступления в младший общий класс требовались познания в
объеме курса первых трех классов реального училища. Прием производился в ходе
состязательного экзамена, причем преимущество замещения казенных вакансий
предоставлялось детям военных чинов морского ведомства. Окончившие
удовлетворительно полный теоретический и практический курс гардемарины (звание
носили воспитанники старшего класса) производились в мичманы. Неспособные по
болезни к военно-морской службе награждались гражданскими чинами Х или
XII
класса.
НЕФОРМАЛЬНЫЕ ОФИЦЕРСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ РУССКОЙ АРМИИ В
XVIII
– НАЧАЛЕ ХХ ВВ.
Главной неформальной организацией русской армии было военное собрание,
которое учредили для офицеров нескольких частей, квартирующих в одном месте, на
основании правил «Положения 1884г.» об офицерских собраниях, устраиваемых в
отдельных частях. Собрания имели целью взаимное сближение членов офицерского
общества и поддержку между ними правильных товарищеских отношений, развитие в
среде офицеров военного образования, доставление им развлечения в свободное от
службы время, удешевление жизни офицеров.
Для достижения данных целей при
собраниях по мере возможности организовали библиотеку, столовую, фехтовальный и
гимнастический залы, стрельбище и т.п., устраивались танцевальные и музыкальные
вечера, домашние спектакли, лекции, сообщения, разборы и решения тактических
задач и пр. В здании собрания были запрещены маскарады, азартные игры и
карточная игра не на наличные. Все штаб- и обер-офицеры, служащие в части,
обязательно состояли действительными членами собрания, временными членами могли
быть врачи и чиновники военного ведомства, офицеры, состоящие в запасе, и др.,
гостями могли быть как военнослужащие, так и гражданские лица, но они вводились
в состав собрания не иначе как по рекомендации членов. Семейства членов собрания
и гостей допускались только в особо назначенные для того дни и часы.
Подпрапорщикам, эстандарт-юнкерам и подхорунжим всякого рода игры в собрании
запрещались, вольноопределяющиеся в собрание не допускались. В офицерских
собраниях должны были соблюдаться все требования дисциплины. Общие собрания
действительных членов ежегодно избирали распорядительный комитет, хозяина
собрания (он же заведующий столовой), библиотекаря и др. лиц. Средства
офицерского собрания брались из суммы, отпускаемой казной на улучшение
общественного быта офицеров, и членских взносов офицеров.
Наряду с дисциплинарною властью
начальства по отношению к офицерам в России практиковалась дисциплинарная власть
товарищей в лице судов общества офицеров (суды чести), которые учреждались при
полках и вообще отдельных частях войска. Они рассматривали такие поступки
офицеров, которые, хотя и не подлежали действию уголовных законов, но не
совмещались с понятиями о воинской чести и доблести офицерского звания, а также
случающиеся между офицерами ссоры. Суд чести мог приговорить виновного к
удалению из полка. Суду общества офицеров подлежали одни обер-офицеры; жалобы на
решения данного суда не допускались, равно как и просьбы приговоренных к
удалению из полка о предании суду для оправдания.
РОЛЬ ЦЕРКВИ В ОРГАНИЗАЦИИ РУССКОЙ АРМИИ И ФЛОТА В
XVIII
– НАЧАЛЕ ХХ ВВ.
Военное духовенство имеет
своим назначением исполнение духовных треб для лиц военного звания.
Уже Карл Великий заботился о том,
чтобы при войске находилось достаточное число духовных лиц. С возникновением
регулярных армий военное духовенство получило прочную организацию и образовало
самостоятельное ведомство. В
XIX
– XXвв. в
Австрии управление военным духовенством принадлежало полному апостолическому
викарию, который назначался императором по соглашению с папою; если викарий имел
епископский сан, то он назывался полевым или армейским епископом. Во Франции в
1880г. военное духовенство в смысле самостоятельного ведомства было почти совсем
упразднено, особые священники состояли только при отрядах, расположенных в
местах, где поблизости нет церкви. Германия не имела общеимперского
законодательства о военном духовенстве. В Евангелической церкви Пруссии военное
духовенство находилось в заведовании военного обер-пастора.
В допетровской Руси духовные лица
временно прикомандировывались к полкам или патриаршим приказом, или
непосредственным распоряжением царя. Более прочная организация была дана
военному духовенству Петром
I. По
Воинскому уставу 1716г. при каждом полку должен был состоять священник, а указом
1719г. они появились на каждом корабле флота. На судах обычно находилось по
одному иеромонаху, иногда назначались священники и не из монахов, особенно
вдовые и бессемейные. Для наблюдения за находившимися на кораблях духовными
лицами назначались на время плавания особые иеромонахи под названием
обер-иеромонахов или начальных священников. Что касается сухопутных войск, то в
мирное время наблюдение за полковыми священниками входило в круг обязанностей
местных епархиальных властей; в военное время Воинский устав предписывал
назначать особых обер-полевых священников на правах обер-иеромонахов. Первое
назначение таких обер-полевых священников относится к 1746г. Все перечисленные
чины военного духовенства состояли в подчинении Синода.
Коренные преобразования в управлении военным духовенством последовали при Павле
I.
Указом от 4 апреля 1800г. должность обер-полевого священника была сделана
постоянной; ему поручено «главное начальство» над полковыми священниками в
административном и судебном отношениях. Первый обер-священник, протоиерей
Озерецковский, получил право непосредственного обращения, помимо Синода, с
епархиальными архиереями. С воцарением Александра
I
Озерецковскому было приказано по всем делам и вопросам испрашивать
предварительного разрешения Синода и ему же представлять отчеты. В 1815г. при
образовании главного штаба вооруженных сил российской Империи в его состав была
введена новая должность обер-священника с подчинением ему духовенства гвардии, а
позже и гренадерского корпуса. Этот обер-священник назначался по
непосредственному усмотрению императора, а обер-священник армии и флотов – из
кандидатов Синода.
В 1858г. обер-священников
переименовали в главные священники. С 1883г. слились должности главных
священников гвардии и гренадер, армии и флота. Еще в 1853г. власть
обер-священников была расширена в том смысле, что им была предоставлена
известная дисциплинарная власть над военными священниками, а также право
назначать и увольнять священноцерковнослужителей военного ведомства без
испрошения на каждый раз предварительного разрешения Синода. Расширялось и
ведомство обер-священников путем присоединения к военному ведомству неподвижных
церквей, прежде состоявших в ведении епархиального духовенства. Отношения между
военным и епархиальным духовенствами в
XVIII
и в первой половине
XIX
вв. были далеко не удовлетворительные. Крайне скудное содержание, отпускавшееся
казной, вынуждало полковых священников отыскивать дополнительные источники в
исполнении треб в приходах епархиальных церквей, иногда с некоторым ослаблением
церковных правил и всегда с материальным ущербом для приходского духовенства.
Впоследствии возможность подобных столкновений была устранена. Российское
правительство приняло меры к улучшению и обеспечению положения военного
духовенства. 12 июня 1890г. высочайше было утверждено «Положение об управлении
церквами и духовенством военного и морского ведомств», учредившее звание
«протопресвитера военного и морского духовенства», которого избирал Синод.
Протопресвитер в обязательном порядке утверждался высочайшею властью и находился
в непосредственном подчинении Синоду. При протопресвитере учредили духовное
правление, которое состояло из канцелярии и присутствия. Духовное правление
находилось в таких же отношениях к протопресвитеру, как консистория – к
епархиальному архиерею, но круг дел, подведомственных духовному правлению, был
шире, чем круг ведомства консистории. Духовное правление ведало и
духовно-учебным делом военного ведомства, и призрением заштатных
священнослужителей, вдов и сирот военного духовенства, а также опекой и
попечительством над сиротами лиц военного духовенства.
Военные священники состояли при
подвижных церквах в войсковых частях и при соборах и храмах неподвижных. Церкви
военного ведомства были с приходами из обывателей и без приходов. Военные
священники в обязательном порядке совершали таинства и молитвословия для
воинских чинов в церкви и домах, не требуя за то вознаграждения. Для ближайшего
наблюдения над духовенством войск, входящих в состав дивизии, протопресвитер
назначает дивизионного благочинного. На места военных священников и диаконов
протопресвитер избирал из кандидатов на должность и представляет местному
архиерею дело о каноническом утверждении и рукоположении лиц, еще не посвященных
в пресвитерский и диаконский сан, а для священнослужителей перемещаемых
испрашивал святительское благословение служить на новом месте.
Епархиальный архиерей имел право надзора за военным духовенством, служащим в
пределах его епархии. Ему же принадлежал суд над военными священниками. С
архиереем право суда над военными священниками разделял и протопресвитер, но
только по таким проступкам, для обнаружения которых не требовалось производства
формального следствия и за которые назначалось лишь дисциплинарное взыскание. На
решения протопресвитера могла быть подана жалоба в Синод.
Флотские священники назначались
протопресвитером из иеромонахов и вдовых священников. В случаях безотлагательной
надобности совершить духовную требу, например, окрестить слабого младенца или
напутствовать умирающего, военный и епархиальный священники были обязаны
исполнять требы друг за друга по первому приглашению, но с письменным о том
извещением; венчание же лиц, не принадлежащих к приходам военных церквей,
военным священникам воспрещалось.
В 1891г. в ведомстве
протопресвитера военного и морского духовенства состояло: 12 соборов, 3 домовые
церкви, 806 полковых, 12 крепостных, 24 госпитальных, 10 тюремных, 6 портовых,
34 при разных учреждениях, всего 407 церквей, а лиц: протоиереев – 106,
священников – 337, протодиаконов – 2, диаконов – 55, псаломщиков – 68, всего –
569, из них 29 были с академическим образованием, 438 с семинарским и 102 с
училищным и домашним. При русских войсках и военных учреждениях состояли еще
римско-католические капелланы, находившиеся в ведении административного декана,
и лютеранские дивизионные проповедники с адъюнктами; кроме того, в варшавском
округе при штабе каждого из расположенных там трех армейских корпусов учредили в
1887г. по одной должности евангелическо-аугсбургского проповедника. В 1879г. это
не православное духовенство было допущено к участию в эмеритальной кассе
военно-сухопутного ведомства. В казачьих землях в ведении военного министерства
состояло магометанское духовенство.
РОССИЙСКИЕ ВОЕННЫЕ И ВОЕННО-МОРСКИЕ СУДЫ В
XVIII
–
НАЧАЛЕ ХХ ВВ.
Военные суды существовали уже
в Афинах и в Риме. В римском праве выработался принцип, в силу которого военному
суду подсудны не только воинские, но и все преступления, совершаемые солдатами.
Данный принцип сохранялся долгое время в европейских странах, за исключением
Англии, где военному суду, по общему правилу, подведомственны только
преступления специально военные.
До введения военно-судебной
реформы 1867г. высшие ревизионные военные суды в России представляли
аудиториаты. Их было 5, по числу министерств, заведовавших отдельными силами или
корпусами: 1) для сухопутной армии – при военном министерстве, 2) для флота –
при морском, 3) для чинов Горного корпуса – при министерстве финансов, 4) для
чинов корпуса лесничих при министерстве государственных имуществ, 5) для
инженеров путей сообщения – при Главном управлении путей сообщения и публичных
зданий.
Два первых назывались
генерал-аудиториатами, а остальные аудиториатами. Несмотря на различие названий,
власть их была одинакова. Генерал-аудиториат военного министерства состоял из
председателя, 6 штатных членов из высших военных чинов и из нескольких
сверхштатных членов, которые могли быть назначены из чинов гражданского
ведомства. В морском генерал-аудиториате заседали флагманы (морские генералы). В
состав горного аудиториата входили члены совета корпуса горных инженеров и др.
лица горного ведомства, назначавшиеся Высочайшею властью, председательствовал в
нем или начальник штаба означенного корпуса, или директор департамента горных и
соляных дел, по старшинству в чине. Лесной аудиториат состоял из нескольких
генералов и полковников корпуса лесничих. Аудиториат главного управления путей
сообщения и публичных зданий состоял из товарища главноуправляющего
(председатель), начальника штаба и трех других членов по Высочайшему назначению.
Решения аудиториатов и генерал-аудиториатов по важным делам приводились в
исполнение только после высочайшего утверждения.
Все делопроизводство по
заведованию личным составом Военно-судебного ведомства было сосредоточено в
главном военно-судном управлении. Подготовкой к занятию военно-судебной
должности в военно-окружных судах занимались специальные кандидаты, на которых
председателем суда возлагалась защита подсудимых. Из среды кандидатов
назначались также военные следователи и помощники военных прокуроров. Военные
следователи по поручению военного начальства производили предварительное
следствие в следующих случаях: 1) когда военнослужащими нарушались законы
дисциплины и военной службы, хотя бы в деле и участвовали лица гражданского
ведомства, 2) когда военнослужащими совершалось преступление в месте, состоящем
в исключительном ведении военного начальства, 3) когда преступление не против
дисциплины и военной службы совершалось одними военнослужащими при отправлении
службы в месте, не находящемся в ведении военного начальства. Во всех остальных
случаях следствие производилось не военным, а судебным следователем.
Военно-прокурорский надзор подчинялся главному военному прокурору, который
вместе с помощником состоял при главном военном суде. При каждом военно-окружном
суде имелся военный прокурор и его помощники. Обязанности военно-прокурорского
надзора были аналогичны с обязанностями прокурорского надзора при судах
гражданского ведомства.
Долгое время (до военно-судебной реформы 1867г.) военные суды в России
были закрытыми. В основание реформы были положены коренные начала судебных
уставов: состязательность, равноправность сторон, устность и гласность, и по
мере возможности они согласовывались с особенными условиями военного строя.
Военно-судебный персонал должен был совмещать юридическое образование с
действительной военной службой. На практике пришлось отступить от закона
вследствие недостатка военных, имеющих диплом юриста. Поэтому часто в военных
судах заседали опытные и уважаемые офицеры, не имеющие юридического образования.
Более важные дела (об офицерах, а
также о преступлениях нижних чинов, влекущих за собою лишение или ограничение
прав состояния) находились в юрисдикции военно-окружных судов. В их состав
входили: а) постоянные члены – председатель и военные судьи в числе,
определенном штатами, б) временные члены (2 штаб- и 2 обер-офицера), которые
назначались по распоряжению главных начальников военных округов на 4-х месячный
срок. Обвинение поддерживалось военным прокурором; подсудимому разрешалось иметь
защитника, причем по делам о преступлениях, не связанных с военной службой,
защитником могло быть гражданское лицо. Менее важные дела, касающиеся проступков
нижних чинов, были подсудны полковым судам, состоявшим из председателя
(штаб-офицера), 2 членов и делопроизводителя (обер-офицеры). Решения полкового
суда в некоторых случаях переходили на рассмотрение военно-окружного суда,
приговоры последнего могли быть обжалованы в кассационном порядке в главном
военном суде, который включал председателя и членов, постоянных и временных. Два
члена главного военного суда назначались Высочайшей властью из числа генералов,
командующих частями войск в Петербурге или его окрестностях.
При главном военном суде состоял
главный военный прокурор. Военные суда выносили решения по уголовным делам
следующих военнослужащих: 1) лица военного звания, состоявшие на действительной
военной службе, за все преступления и проступки, за исключением нарушений
постановлений о печати, которые подлежали ведению общих судебных установлений с
соблюдением лишь некоторых особенных правил, указанных в военно-судебном уставе;
2) лица военного звания, не состоявшие на действительной военной службе (т.е. не
входившие в состав войска, но состоящие в воинских чинах), – лишь за
преступления и проступки, относящиеся к нарушению обязанностей военной службы;
3) чины запаса – за неявку по призыву на действительную службу или к учебным
сборам, за преступления и проступки, совершенные во время этих сборов, за
нарушение требований дисциплины и воинского чинопочитания во время ношения
форменной военной одежды; 4) гражданские чиновники военного ведомства – за
должностные преступления и за нарушение правил военной дисциплины. Уволенные в
отставку предавались военному суду лишь за те совершенные во время службы
преступные деяния, которые были связаны с нарушением обязанностей военной
службы. Если преступление совершалось соучастниками военного и гражданского
ведомств, то дело о них совокупно рассматривалось судом гражданского ведомства.
Однако если при этом затрагивались интересы военной службы и дисциплины, то все
соучастники предавались военному суду.
Лицам военного звания наказание назначалось в соответствии с военно-уголовными
законами. По закону 4 сентября 1881г. в местностях, находящихся на чрезвычайной
охране, генерал-губернаторам, а где они отсутствовали – министру внутренних дел,
было предоставлено право передавать на рассмотрение военного суда отдельные дела
о преступлениях. Кроме того, в прочих местностях, не объявленных на чрезвычайном
положении, министру внутренних дел по соглашению с министром юстиции было
предоставлено право предавать военному суду гражданских лиц за преступления
государственные, а также за некоторые преступления против порядка управления.
Во время войны учреждались: 1) суды полковые и корпусные при самих войсках,
сопутствующие им во всех передвижениях, 2) на путях военных сообщений и в тылу
армии – суды этапные (на правах полковых) и суд тыла армии, которые постоянно
пребывали в определенной местности. Кассационное присутствие учреждалось в тылу
армии. Решение дел без предварительного производства следствий распространялось
на все вообще преступления и проступки. Сокращены были процессуальные сроки.
Вызов свидетелей, находящихся вне места производства суда, предоставлялся на
усмотрение суда. Защита была предоставлена самому подсудимому. Главнокомандующий
обладал правом устранять кассационные жалобы и протесты по делам, требующим
немедленного исполнения наказания. В военное время юрисдикция военных судов
значительно расширялась, и им были подсудны: 1) лица, принадлежавшие к войску,
безразлично, находились ли они в строю, в военном управлении или при войсках, 2)
военнопленные до обращения их в гражданское ведомство, 3) жители неприятельских
областей, занимаемых армией, за преступления, означенные в прокламации
главнокомандующего, а также в случае соучастия с лицами, подлежащими военному
суду. Военному суду по законам военного времени подлежали гражданские лица в
местностях, объявленных на военном положении, по преступлениям, указанным в
Высочайшем указе о введении чрезвычайного положения.
Как и в армии до 1867г. главный военно-морской суд представлял
генерал-аудиториат. После его ликвидации в портах Балтийского флота был открыт
при морском министерстве главный военно-морской суд с задачами и полномочиями
главного военного суда, а также военно-морские суды в Петербурге и Кронштадте.
В 1868г. такой же суд был учрежден
в Николаеве. В 1882г. с упразднением должности главного командира порта в
Петербурге состоялось закрытие там военно-морского суда. В 1888г. военно-морской
суд был учрежден во Владивостоке. В остальных портах работали военно-морские
следователи или помощники военно-морских прокуроров.
ПЕНИЦИТАРНАЯ СИСТЕМА РУССКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА В
XVIII
– НАЧАЛЕ ХХ ВВ.
С ограничением применения
телесных наказаний в русской армии, использовавшимися, равно как и смертная
казнь, в XVIII
– первой половине
XIX
вв., военное министерство приступило к устройству особых мест заключения для
воинских чинов, приговоренных судом к исправительным наказаниям. В 1867г. были
изданы положения о военно-исправительных ротах, военных тюрьмах и крепостном
арестантском отделении. Нижние чины, приговоренные к отдаче в
военно-исправительные роты, не исключались из военного ведомства, но время
пребывания в этих ротах не зачислялось в срок службы. Для исправления арестантов
был организован особый режим: постоянный труд, соблюдение молчания, строгое
исполнение установленного внутреннего порядка, умственное и религиозное
обучение. Все арестанты разделялись на 2 разряда: испытуемых и исправляющихся. В
1875г. было 19 военно-исправительных рот.
По воинскому уставу о наказаниях,
изданному в 1891г., было решено заключать в военно-исправительные заведения
военного ведомства лишь тех, которые совершили служебные преступления. Все
остальные нижние чины, осужденные за общие преступления, немедленно после
приговора исключались из военного ведомства и передавались гражданскому
начальству для отбытия наказания на основании общих законов.
С изменением контингента лиц, отправляемых в военно-исправительные заведения
военного ведомства, пришлось изменить и сам характер заведений, а также
уменьшить их размеры и число, поэтому было решено военно-исправительные роты
преобразовать в дисциплинарные роты.
В России были целые дисциплинарные
части (батальоны, роты и команды) – места заключения для нижних воинских чинов.
В дисциплинарные батальоны и роты (команды присоединены к ним Положением 1892г.)
попадали преимущественно за воинские преступления, они имели целью исправить не
порочного человека, а солдата, не подчиняющегося условиям военной службы, их
цель – поставить провинившегося в более суровые условия военной службы, приучить
его «к требованиям дисциплины и обязанностям строевой службы».
Направление в дисциплинарные
батальоны, роты и команды назначалось по приговорам военно-окружных и полковых
судов. Как наказание самостоятельное, оно сопровождалось только ограничением
некоторых прав и преимуществ по службе и переводом в разряд штрафованных; если
же оно определялось в замену общего наказания, то влекло за собой лишение
некоторых особенных, личных и по состоянию осужденного присвоенных прав и
привилегий. Наказание имело 4 степени: высший срок 3 года, низший – 1 год.
Каждый дисциплинарный батальон и каждая дисциплинарная рота были отдельными
войсковыми частями, организованными на одинаковых с войсковыми частями условиях.
Отданные в дисциплинарные части именовались заключенными, но носили одежду
форменного военного покроя, а не арестантскую. Заключенные располагались в общем
помещении обычным казарменным порядком, но казарма обносилась оградой, ворота в
часть строго охранялись; без особого разрешения никому из посторонних вход за
ограду не дозволялось. Свидания допускались по общим тюремным правилам, притом
«с крайней разборчивостью» и «сколь можно реже». Заключенные обучались строю,
гимнастике, фехтованию, стрельбе, Закону Божьему и грамоте. Строевые занятия
производились не только внутри, но и вне ограды. По усмотрению командующего
войсками округа содержание караула при дисциплинарных частях могло быть
возлагаемо на состав заключенных. Порядок дня определялся расписанием, время,
назначенное для отдыха, заключенные могли проводить в казармах или во дворе.
Состоящие в разряде исправляющихся получали увольнения за казарменную ограду
одни, без конвоя, как для исполнения служебных поручений, так и по собственной
надобности. Отличающимся особенно хорошим поведением и знанием службы срок
заключения сокращали до 1/6 части.
В общем ряду карательных мер почти все уголовные кодексы
XIX – начала
XX
вв. имели так называемое исключительное наказание, назначаемое за такие деяния,
которые, несмотря на свою тяжесть, не заключали в себе ничего позорного или
бесчестного. Подобным наказанием в русском праве было заключение в крепость. В
Своде Законов уголовных 1832 и 1842гг. наказание это не упоминалось, но на
практике встречались случаи его применения в административном порядке. В
Уложение 1845г. оно было внесено в разряд действующих по примеру иностранных
законодательств. Крепость отнесена была к разряду исправительных наказаний и
назначалась за недонесение о содеянном преступлении, за оскорбление
дипломатических агентов, за дуэль, за некоторые государственные преступления и
т.п. Заключение в крепости разделялось на 5 степеней, на срок от 4 недель до 4
лет. Высшие две степени (от 1 года и 4 месяцев) сопровождались лишением
некоторых особенных прав и преимуществ.
Исключительный характер заключения
в крепости запрещал переход к нему при смягчении непосредственно поставленных
над ним в лестнице наказаний: ссылки в отдаленные, кроме Сибирских, губернии и
заключения в тюрьме с лишением всех особенных прав и преимуществ.
Содержащиеся в крепости занимались
работами только по собственному желанию, Военно-уголовный устав 1839г. упоминал
в числе наказаний о «заточении в крепостной в каземат», но в дальнейшем такое
наказание отменили. Нижним чинам заключение в крепости не назначалось.
Кроме заключения в крепости
военно-уголовное законодательство предусматривало еще заточение – совершенно
своеобразное уголовное наказание, определяемое не судом, а Высочайшей властью
или в военное время властью главнокомандующего, вследствие ходатайства суда о
замене этим наказанием смертной казни или ссылки на каторжные работы, или ссылки
в Сибирь на поселение, притом – только за воинские преступления. Заточение в
крепости определялось сроком от 10 до 20 лет и сопровождалось исключением со
службы, с лишением чинов.
Низшее исправительное наказание
для нижних чинов всех категорий в России осуществлялось в военной тюрьме. Стать
заключенным военной тюрьмы можно было как за воинские, так и за общие
преступления, если последние не влекли за собой лишения воинского звания и
исключения с военной службы. Сопровождалось ограничением некоторых прав и
привилегий по службе, а для не пользующихся особыми правами сословия — переводом
в разряд штрафованных арестантов. Наказания в военной тюрьме имели 5 степеней.
Низшая мера 1 месяц, высшая – 4 месяца. Сроки соответствовали заключению в
тюрьме гражданского ведомства на время от 2 месяцев до 1 года и 4 месяцев, а
также кратковременному аресту на время от 3 недель до 3 месяцев. Для офицеров
военная тюрьма могла быть заменена гауптвахтой на срок от 1 до 6 месяцев. Время,
проведенное в заключении, из срока действительной службы не вычиталось.
Первые военные тюрьмы были учреждены в 1867г. на началах строгого одиночного
заключения, т.к. в основу их был положен принцип увеличения суровости наказания
за счет продолжительности. По первоначальному положению осужденные обязаны были
провести весь срок заключения безвыходно в своей камере. Положением 1883г.
строгость одиночного режима была значительно смягчена. Еще раньше, в 1875г.,
высший срок заключения был сокращен с 6 месяцев до 4. Заключенный проводил в
своей камере и день и ночь, там же он работал и получал пищу. В случае болезни
он отправлялся в госпиталь, но время пребывания в госпитале исключалось из срока
заключения. Ежедневно все заключенные выводились из камер для физических
упражнений (маршировка и гимнастика) и для прогулки. При всех мероприятиях в
военной тюрьме было обязательным молчание. Свидания заключенным не дозволялись.
Одновременно с армией в 60-х. гг.
XIX в.
создавалась Пеницитарная система Морского министерства. Первым подобным
заведением для предварительного заключения нижних чинов морского ведомства,
состоящих под следствием и судом, была организована морская следственная
Кронштадтская тюрьма.
Военно-морским уставом о
наказаниях было предусмотрено учреждение для нижних чинов флота одиночных
военно-морских тюрем одного типа с военными. В действительности существовали две
военно-исправительные тюрьмы с общим дневным содержанием: одна – в Петербурге,
другая, плавучая, – в Севастополе. Своей организацией они похожи на армейские
тюрьмы, но сроки в них удвоенные: от 2 до 8 месяцев. Основные особенности тюрем
следующие: время заключения вычиталось из срока обязательной военной службы (в
отступление от общих правил устава), за проступки, совершенные во время
заключения, срок содержания мог быть увеличен на 1/6 часть, при совершении
заключенным побега или покушения на побег все предшествовавшее время заключения
в расчет не принималось; как дисциплинарная мера назначалось заключение в темном
карцере, с содержанием в цепях. Заключенные носили арестантское платье, при
поступлении в морскую военно-исправительную тюрьму им брили усы и бороду. Первые
48 часов они проводили в одиночном заключении, а затем в течение всего дня
работали и занимались военными упражнениями в общих помещениях при обязательном
соблюдении молчания.
Работы (портняжные, столярные, кузнечные, плетение матов и т.п.) были
организованы рационально. Ни один заключенный не оставался праздным. Половина
заработка заключенного удерживалась в пользу казны, другая половина составляла
собственность заработавшего и могла быть потрачена им на не запрещенные в
тюрьмах предметы. Свидания заключенным дозволялись с разрешения начальства. По
истечении одной трети срока содержания заключенного могли перевести, в виде
поощрения, в так называемое второе отделение, с более мягким режимом. Нижние
чины, не подлежащие переводу в разряд штрафованных, содержались в течение всего
срока заключения (от 3 до 8 недель) в одиночных камерах.
Благодаря пеницитарной системе
военного ведомства в России в армии и на флоте появился целый социальный слой
людей, которых называли штрафованные. Они представляли особую категорию нижних
чинов, ограниченных в служебных правах и подлежащих за проступки телесному
наказанию. Перевод в разряд штрафованных в мирное время мог быть назначен только
по суду, а в военное – в дисциплинарном порядке. Как наказание самостоятельное,
оно составляло карательную меру для нижних чинов, не пользовавшихся особыми
правами состояния за преступные деяния по службе; как придаточное, оно
присоединялось к отдаче в дисциплинарные части и к заключению в военной тюрьме.
Оно сопряжено с лишением унтер-офицерского или ефрейторского звания и права на
получение прибавочного жалованья и знаков отличия; сверх того, состоящие в
разряде штрафованных могли быть подвергаемы в дисциплинарном порядке наказанию
розгами до 50 ударов (а по суду при замене заключения в военной тюрьме – до 200
ударов), они не производились в унтер-офицеры или ефрейторы, не несли почетный
караул, не пользовались временными отпусками, не увольнялись в отставку на общем
основании.
Исключение из разряда штрафованных по истечении не менее года после
перевода предоставлялось власти командира полка; ранее года нижние чины могли
быть прощаемы лишь в виде награды за храбрость в сражении или за другие отличные
подвиги, с разрешения командира корпуса – в мирное время или начальника дивизии
– в военное.
Источник:
livenzev.sitecity.ru
|