Список форумов Армия России  |  На службе Отечеству Армия России | На службе Отечеству
На главную страницу сайта


 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Что пишут о комиссарах, политруках, замполитах...

зарегистрированных: 0, скрытых: 0 и гостей: 0
Зарегистрированные пользователи: Нет
новая тема ответить    Список форумов Армия России | На службе Отечеству -> Комиссары, политруки, замполиты...
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 08:38    Заголовок сообщения: Что пишут о комиссарах, политруках, замполитах... цитировать

"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 13(198), 05 апреля 2007 г., полоса 12

Комиссары, политруки...
В нынешнем году исполняется 40 лет со времени образования высших военно-политических училищ Вооруженных сил СССР. Созданные, как было принято, «по решению партии и правительства» они готовили боевых офицеров, на которых одновременно возлагалась особая задача – политическое, идеологическое и патриотическое воспитание личного состава. Для подготовки армейских политработников были созданы 11 училищ в системе Министерства обороны, одно – для пограничных войск, относившихся к КГБ, и еще одно – для внутренних войск МВД.

Комиссары в частях – явление в мире достаточно распространенное и не в России придуманное. Первые появились еще в XVIII веке в армиях итальянских республик. Те армии формировались из наемников, а комиссары в них контролировали лояльность войск и их командиров. И впоследствии эта должность не раз становилась актуальной, особенно во время революций или гражданских войн – были комиссары во французской армии после Великой французской революции, в американской – во время войны за независимость.

В России после Октябрьской революции 1917 года комиссары тоже следили за лояльностью командиров, в большинстве своем – офицеров царской армии, часто принудительно мобилизованных, а также вели политическую работу, участвовали в административном и хозяйственном управлении. С одной стороны, новой власти требовались гарантии, что ее армия не повернет штыки против нее же самой. С другой стороны, фактическое двоевластие в частях выходило подчас боком: наделенные огромными правами комиссары, обычно не имевшие специального военного образования, попросту мешали командирам нормально управлять подразделениями.

С 1919 года в частях Красной Армии появилась должность политрука, заместителя командира по политической части. Политруки выполняли роль комиссаров в нижних звеньях армейского управления – на уровне роты и ниже и с меньшими полномочиями. Фактически они выполняли функции младших командиров. С 1925 года должность комиссара в тех подразделениях, которыми командовали командиры-коммунисты, была упразднена вовсе. Такие командиры сами считались комиссарами своих частей, им полагался помощник по политической части – помполит.

Репрессии, обрушившиеся на армию десятилетие спустя и выкосившие значительную часть офицерского состава, заставили политическое руководство вернуть институт комиссаров. Должность то восстанавливалась, то отменялась, пока в октябре 1942 года не была упразднена окончательно. Комиссаров заменили заместители командира по политической части (замполиты). Организационно они не занимали особого положения, считаясь одним из заместителей командира и в полной мере ему подчиняясь. Во время Великой Отечественной они нередко в бою показывали пример бойцам, вели их за собой. Наверное, несправедливо, но стерлось в пластах времени имя командира 4-й роты тех самых 28 героев-панфиловцев, принявших бой с фашистскими танками в ноябре 1941-го у разъезда Дубосеково. А вот крылатые слова политрука Василия Клочкова «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва» навсегда впечатались в народную память. И первый «подвиг Матросова» тоже совершил на войне политрук роты 125-го танкового полка 28-й танковой дивизии А.К.Панкратов: в критический момент боя 24 августа 1941 года под Новгородом он, увлекая бойцов в атаку, закрыл грудью немецкий пулемет.


Геннадий Семигин (справа) – выпускник Рижского ВВПУ

В сентябре 1991 году в Российской армии должность «замполит» была переименована в «помощника командира по воспитательной работе», а с 1992 года целенаправленная подготовка офицеров-политработников в военных учебных заведениях России прекратилась. Заменить их оказалось некем. В результате борьбы с «коммунистическим наследием» была разрушена система воспитания военнослужащих. Пышным цветом расцвела дедовщина: офицеры стали опираться на старослужащих, а те – наводить порядок кулаками. Служение Родине в массовом сознании перестало восприниматься как священный долг, начались массовые откосы от воинской службы. И очень быстро, как следствие, армия начала деградировать качественно.

«С водой выплеснули ребенка», – констатировал министр обороны Сергей Иванов, признав, что с ликвидацией института замполитов свернутой оказалась вся воспитательная работа в Вооруженных силах.

На признание ошибки потребовалось 10 лет: в 2002 году в военных вузах было снова введено обучение политработников, специальность которых сейчас называется «офицер-воспитатель». В нынешнем году состоится их первый выпуск – 452 человека.

А «сокращенные» полтора десятилетия назад замполиты, несмотря на выпавшие на их долю тяжелые испытания, сохранили совесть и честь российского офицера, верность и преданность армейской дружбе, любовь к своему училищу. Многие из них сегодня активно участвуют в деятельности государственных органов и политических партий, применяя на практике знания и навыки работы с людьми, приобретенные в училищах и в частях.

Михаил СЕРЕГИН

ЗАСЛУГИ. КОДЕКС. ПАМЯТЬ. ЧЕСТЬ

В феврале 2007 года по решению представителей военных училищ и ветеранов-политработников создан Всероссийский фонд выпускников военных вузов «Заслуги. Кодекс. Память. Честь». Он уже объединил выпускников всех бывших военно-политических училищ и в дальнейшем планирует собрать вокруг себя их коллег из других военных вузов.

Помимо задачи объединения фонд ставит своими целями восстановление исторической справедливости в отношении офицеров-политработников, честно выполнявших свой долг, создание единой информационно-справочной базы выпускников военных вузов, оказание им помощи в поиске сослуживцев и боевых друзей, организацию Музея истории военно-учебных заведений в России, участие в патриотическом и нравственном воспитании граждан, популяризации славной истории российского воинства.

В ознаменование 40-летия образования военно-политических училищ выпускниками Свердловского высшего военно-политического танко-артиллерийского училища, Донецкого высшего военно-политического училища инженерных войск и войск связи и Курганского высшего военно-политического авиационного училища учреждена памятная медаль «Комиссары, политруки, замполиты». Награждаться ею будут выпускники всех училищ, независимо от времени их окончания, офицеры и генералы, проходившие военную службу на должностях политработников, ветераны-политработники, с гордостью и уважением относящиеся к этому званию.

Служу России

БАШЛАКОВ А.А.
Начальник космодрома Плесецк, выпускник Рижского высшего военно-политического краснознаменного училища.
БЕЗБОРОДОВ Н.М.
Депутат Госдумы РФ всех четырех созывов, начальник Курганского высшего военно-политического авиационного училища.
ГЛОТОВ С.А.
Депутат Госдумы РФ, выпускник Рижского высшего военно-политического краснознаменного училища.
ГОРБЕНКО А.Н.
Генеральный директор ИД «Российская газета», выпускник Свердловского высшего военно-политического танко-артиллерийского училища.
ОЗЕРОВ В.А.
Председатель Комитета по обороне и безопасности СФ, выпускник Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища.
ПОРЕЧЕНКОВ М.Е.
Актер театра и кино, 1-й секретарь Союза кинематографистов РФ, курсант Таллинского высшего военно-политического строительного училища.
РЕВЕНКО Е.В.
Руководитель пресс-службы правительства РФ, курсант Львовского высшего военно-политического училища.
СВЕРЧКОВ В.М.
Председатель Ивановской областной думы, выпускник Симферопольского военно-политического строительного училища.
СЕМИГИН Г.Ю.
Депутат Госдумы РФ, лидер политической партии «Патриоты России», выпускник Рижского высшего военно-политического краснознаменного училища.
СЕРГЕЕВ Б.Н.
Командующий Объединенной группой российских войск в Приднестровье, выпускник Свердловского высшего военно-политического танко-артиллерийского училища.
СТЕПАШИН С.В.
Председатель Счетной палаты Российской Федерации, выпускник Ленинградского высшего политического училища МВД СССР.
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 08:40    Заголовок сообщения: цитировать

Нужны ли военным воспитатели?
# 49(2117)
10 Апрель 2007
В этом году исполняется 40 лет со дня образования высших военно-политических училищ Вооруженных Сил СССР, которые были сформированы в 1967 году. Сегодня в Культурном центре Вооруженных Сил Российской Федерации будет проведена 1-я Всероссийская встреча выпускников военных училищ, посвященная 40-летию образования военно-политических училищ Вооруженных Сил СССР. Как с прошествием времени можно оценить создание таких заведений? С этим вопросом корреспондент «ПГ» обратился к Виктору Озерову, председателю Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности.

— Высшие военно-политические училища стали школой подготовки высококвалифицированных офицеров-воспитателей, педагогов и организаторов. К концу 90-х годов в Советском Союзе насчитывалось 12 высших военно-политических училищ и одно высшее политическое училище МВД. Одно из них — Новосибирское общевойсковое – посчастливилось закончить и мне.
За 25 лет активной работы профессорско-преподавательским составом этих училищ было подготовлено несколько десятков тысяч офицеров-политработников. Многие выпускники училищ за мужество и героизм награждены высокими государственными наградами, некоторые из них отдали свою жизнь, выполняя воинский долг. Поэтому, уверен, история российской армии прошлого века немыслима без признания активной роли офицеров-политработников, которые являлись становым идеологическим хребтом вооруженных сил, без которого любая армия превращается просто в группу вооруженных людей.
— Помнится, в начале эпохи реформ на политработников вешали всех «собак», обвиняя их в проведении ложной идеологизации армии. Как на ваш взгляд сегодня выглядит роль политработников в истории нашей армии?
— Да, к сожалению, в 1992 году все эти учебные заведения были перепрофилированы и реорганизованы, институт «политруков» поспешно ликвидирован, но взамен ничего предложено не было. В результате борьбы с идеологией была разрушена система воспитания военнослужащих, и армия из «школы жизни» превратилась в «школу выживания». Лишь через несколько лет, после того как все профессионалы, не выдержав унижений и неопределенности, уволились из рядов Вооруженных Сил, было осознано, что воспитанием военнослужащих должны заниматься подготовленные специалисты.
— За прошедшие пятнадцать лет многие были вынуждены покинуть военную службу, и все же существует сегодня организация, которая объединяет военных политработников?
— Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на плечи офицеров-политработников, многие из них сохранили любовь к своему училищу, уважение к его профессорско-преподавательскому составу, верность и преданность курсантской дружбе, совесть и честь офицера Вооруженных Сил.
Сегодня выпускники военно-политических училищ активно участвуют в работе государственных органов и общественных организаций, трудятся в хозяйственных структурах и образовательных учреждениях, применяя на практике знания и навыки, приобретенные во время обучения в военных вузах и практической деятельности в войсках и на флоте.
Пользуясь случаем, мне бы хотелось поздравить своих коллег с юбилеем. На протяжении всей истории училища они подготовили многотысячную армию офицеров-политработников, профессионалов своего дела, настоящих патриотов Отечества.
Все они воспитывались на лучших традициях нашей истории, примерах мужества и героизма многих поколений российских и советских воинов. Я уверен, сегодня пришло время для того чтобы восстановить историческую справедливость в отношении офицеров-политработников, добросовестно выполнявших свой долг, служа нашей великой Родине. К тому же сегодня мы уже вполне осознали, что без идеологии немыслима эффективная армия, тем более без нее невозможно будет решить задачи по ее успешному реформированию.
И, наконец, хотелось бы отметить, что в нынешней российской армии и на флоте восстановлен институт офицеров-воспитателей, в Министерстве обороны, например, активно работает Главное управление воспитательной работы, имеются учебные заведения, занимающиеся подготовкой этой категории военнослужащих. Можно сказать, что преемственность восстановлена и сохраняется.
Александр РЖЕШЕВСКИЙ

http://www.pnp.ru/chapters/events/events_2284.html
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 08:53    Заголовок сообщения: цитировать

Политработники, и отношение к ним.
http://admiral-umashev.flybb.ru/topic12-15.html

Тема: Ваше отношение к замполитам? Авиафорум
http://www.avia.ru/cgi/discshow.cgi?id=1036682741448330231141107068&topiccount=1411&mode=all

За что я не люблю политработников
http://zaozersk.ru/index.php?showtopic=1021


Последний раз редактировалось: комиссар (Пн Апр 16, 2007 09:16), всего редактировалось 2 раз(а)
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 09:01    Заголовок сообщения: цитировать

Незнакомая Красная армия
Мы продолжаем разговор об истории армии и военных реформ в нашей стране (см. «Время новостей» от 20 июня). Царская армия была разрушена революцией, но новая Красная армия, миновав фазу полупартизанского состояния времен Гражданской войны, вернулась во многом к дореволюционной модели. СССР 20--30-х годов энергично отстраивал армию и военную промышленность в ожидании неизбежной и скорой войны. О тогдашнем состоянии наших вооруженных сил Ольга ЭДЕЛЬМАН беседует с автором работ по истории Красной армии Андреем СМИРНОВЫМ.

-- Красная армия была создана на основе того же принципа всеобщей воинской обязанности, что и армия дореволюционная. Не считая частностей (срок службы, условия отсрочек), в чем была разница между ними?

-- Главное, что отличает Красную армию от дореволюционной, -- это иное отношение к назначению военнослужащего. До революции под военнослужащим, как и в других нормальных армиях, понимали прежде всего солдата, который должен заботиться исключительно о том, как ему с оружием в руках отстоять интересы Отечества. В советское же время военнослужащего стали рассматривать прежде всего как сознательного гражданина пролетарского государства, то есть как обычного советского подданного, который должен быть в первую очередь политически сознательным, политически активным и т.д. и только постольку, поскольку он военнослужащий, должен заниматься военным делом.

-- Означает ли это, что военнослужащий как сознательный элемент был нагружен еще какими-то дополнительными обязанностями?

-- Именно так. Едва ли не главная особенность Красной армии -- это плохая обученность, плохое владение военным делом. И это прямое следствие взгляда на солдата прежде всего как на гражданина советского государства, от которого требуется многое не относящееся к военному ремеслу. Это и излишнее внимание к политической учебе -- все 30-е годы командиры жаловались, что если обычное занятие можно сорвать, отложить, то о срыве или переносе политзанятия не может быть и речи. Это и перегруженность командного состава всевозможными общественными и партийными поручениями -- на них в день уходило несколько часов. Красный командир привыкал смотреть на свою профессию как лишь на одну из обязанностей, и, судя по всему, не самую главную, и делал свое дело очень часто спустя рукава.

-- А вообще красный командир -- он кто? Откуда он? Известно, что поначалу в Красную армию набрали так называемых военспецов. Каков был их вклад в строительство новой армии? Удалось ли им что-то сделать? Существовала ли человеческая преемственность в армии?

-- Вначале она была непосредственной, поскольку действительно Красную армию как армию, а не скопище партизанских банд создали бывшие офицеры. Те, кого большевики называли военными специалистами. Примерно три четверти командного состава Красной армии (тех, кого в наше время называют офицерами) составляли бывшие офицеры русской армии. Именно благодаря им Красная армия и смогла стать армией и оставалась ею на протяжении своей истории. Что же касается социального состава кадровых военных после Гражданской войны, то дальше началось так называемое их орабочивание. Это лишь одно из звеньев всей кадровой политики государства: замена во что бы то ни стало старых буржуазных специалистов выходцами из рабочих и крестьян. В конце 20-х годов, когда эта практика достигла своего апогея, орабочивание (или на худой конец окрестьянивание) командных кадров стало буквально самоцелью, тогда появилось понятие «кадры, ценные в социально-политическом отношении», «социально ценные кадры». Что касается рядового состава, то до 1939 года согласно Конституции призыву в армию на срочную службу подлежали только трудящиеся, а нетрудовой элемент -- нэпманы и члены их семей, кулаки и члены их семей или, скажем, потомки дворян, чиновников, офицеров -- то есть люди, у которых хромало социальное положение или происхождение, в армию не призывались. Ну разве что в строительные части. Известны даже случаи, например, когда в 1935 или 1936 году один колхозник в Винницкой области, чтобы уклониться от призыва, срочно женился на дочери бывшего кулака. Только с 1939 года социальные ограничения были сняты и призывать стали практически всех, поскольку дело шло к войне. Увеличился набор в армию, снизился призывной возраст.

-- Для тогдашнего трудящегося что значило стать солдатом? Это было повышение статуса или понижение?

-- Если говорить о рабочей и крестьянской среде, то в армию тогда шли с охотой, поскольку это означало прежде всего довольно серьезное повышение общего развития, культурного уровня человека.

-- Вместо средней школы?

-- В какой-то степени да. Кроме того, там можно было овладеть специальностью, в том числе технической, весьма дефицитной и престижной в то время, -- моторист, шофер, механик. Наконец, для большого числа призывников немаловажное значение имело то, что в армии дадут исправное обмундирование, хорошие кожаные сапоги и будут кормить нормальным пайком, примерно в 2000 калорий в день, как в зарубежных армиях.

-- То есть армия не голодала, когда голодала страна?

-- Не голодала. Хотя, естественно, в документах можно найти массу жалоб на плохое питание, на перебои, мышиный помет в муке и т.д. Но это, видимо, явления неизбежные. Армия не только не голодала, но и питалась по тому времени весьма разнообразно и качественно. Достаточно сказать, что в 30-е годы обычным блюдом в красноармейской столовой было не вареное, а жареное на противне мясо.

-- И в годы коллективизации тоже?

-- Да. Коллективизация для того и проводилась, чтобы бесперебойно снабжать армию и промышленный город.

-- А когда появился особый статус у членов семей военнослужащих? И что он реально давал?

-- Семьи командиров еще в 30-е годы кроме зарплаты главы семьи пользовались очень неплохим продуктовым пайком, который выдавался бесплатно, в том числе и в пору голода в 1932--1933 годах. Туда входили и жиры, и мясные продукты, и рыба -- то, что тогда в открытой продаже найти было практически невозможно. Затем давайте вспомним о таких структурах, как ЗВК -- закрытые военные кооперативы, аналог ЗРК -- закрытых рабочих кооперативов, как раз и созданных в годы всеобщего дефицита. В те времена это значило очень и очень немало.

-- То есть для молодого человека попасть в солдаты -- это был неплохой вариант?

-- Безусловно. Тем паче что чего-либо похожего на нынешнюю дедовщину в 30-е годы не зафиксировано. Бывали случаи грубого обращения командиров, в том числе рукоприкладства, но это держалось на уровне дореволюционной армии.

-- А вообще тогда как было с дисциплиной? На чем она держалась?

-- Дисциплины в нормальном понимании этого слова в Красной армии не было. Обычными явлениями были пререкания с командирами, прямое невыполнение их приказов, сон на посту, уход с поста и т.п. Именно потому, что к военнослужащему тогда подходили не как к солдату, а как к сознательному гражданину да еще выходцу из трудящихся, к которому надо относиться, как говорится, «бережнее». С красноармейцами в дисциплинарном отношении цацкались, церемонились, нянчились, очень часто занимались уговорами вместо того, чтобы приказать или наложить дисциплинарное взыскание. На комсомольских собраниях на полном серьезе принимались резолюции, обязывавшие комсомольцев, цитирую дословно: «не грубиянить с комсоставом», «относиться вежливо к начсоставу». В армии велось социалистическое соревнование...

-- В чем они соревновались?

-- Буквально во всем. В том числе в том, что обычно не обсуждается. Так вот, бойцы принимали соцобязательства быть вежливыми с командирами, выполнять их приказы. Хотя обо всем этом написано в уставах, хотя это есть в присяге.

-- А каким образом этот конгломерат молодых мужчин удерживался от прямых бесчинств?

-- Бывали и прямые бесчинства, только не коллективные, а индивидуальные или совершенные небольшим коллективом, -- пьянки, дебоши и т.п. От прямых бунтов удерживало прежде всего отсутствие явного нежелание служить и отсутствие антисоветских настроений. В условиях, когда в армию призывалась лишь небольшая часть призывного контингента, можно было отобрать действительно политически надежных.

-- Каким образом отбирали?

-- Прежде всего по социальному признаку. Ведь действительно среди рабочих процент недовольных был меньше всего. А рабочих среди призывников в процентном отношении было в два-три раза больше, чем их доля в населении страны.

-- Вы уже начали отвечать на вопрос, который я собиралась задать: как армия, пережившая знаменитый Приказ №1 от 1 марта 1917 года, по которому не то чтобы дисциплина отменялась, а офицеры не имели права брать в руки оружие без разрешения солдатского комитета, как такая армия могла вернуться к нормальному состоянию, нормальной системе подчинения, военной иерархии?

-- А она, собственно говоря, так и не вернулась. Мы, пожалуй, сейчас даже не можем себе представить, чего стоило тогдашним командирам удерживать армию в каких-то дисциплинарных рамках. На само понятие дисциплины очень часто и бойцы, и командиры смотрели как на какой-то пережиток старого режима.

-- Что происходило с командирами в таких условиях? Во что превращались они сами? Насколько были способны выполнять свои функции? Насколько владели профессией?

-- О дисциплине среди командиров тоже можно говорить лишь весьма условно. Пререкались с вышестоящими начальниками, сидели в их присутствии, позволяли себе нарушать форму одежды. Причем не так, как до революции, когда делали некоторые модные изменения в форме. Нет, ходили в рваном, грязном обмундировании, небритыми. Достаточно посмотреть фотографии того времени, чтобы в этом убедиться. Что же касается владения профессией, то тут надо вернуться к орабочиванию командных кадров. Ведь тогда рабочий или крестьянин был человеком с низким уровнем общего образования. Соответственно, курсанты военных школ (до 1937 года военные училища назывались школами) на 80--90% вплоть до 1935--1936 года были лицами с низшим и неполным средним образованием -- обычно с тремя-пятью, от силы с шестью классами. Правда, курс военных школ предусматривал получение среднего образования, но если человек прекратил учиться в школе лет за десять до того, если ему уже лет 25, то учиться ему очень сложно, да и требуют от него главным образом политграмоту. Командиры, вышедшие из этих школ, так и оставались с недостаточным образованием и узким кругозором. А это ставит крест на разговорах о якобы высоком профессионализме командиров Красной армии до репрессий 1937 года. И тогда все прекрасно понимали, что человек с низким образованием не может быть грамотным командиром. Ведь в бою от командира требуется прежде всего быстро вникать в меняющуюся обстановку, быстро находить решение. Как раз навыки мышления, анализа и дает человеку образование. Школы умственной деятельности у командиров 20--30-х годов не было. Поэтому характерной их чертой, в том числе и в начале Отечественной войны, было неумение быстро и адекватно реагировать на изменение обстановки, привычка действовать по шаблону. Как только обстановка становилась непривычной, они терялись, и войска не получали разумных приказов. Это отмечали и японские наблюдатели в 30-е годы (сами, кстати, не очень-то культивировавшие независимость мышления в своей армии), и, естественно, немцы во время войны.

-- В чем состояла подготовка командиров, как и чему их учили?

-- В целом их стремились учить так же, как и до революции, по той же методике. До конца 30-х годов в пехотном училище учились три года, в артиллерийском -- три с половиной, в морских -- четыре-пять лет. В преподавании чисто военных дисциплин сохранялся недостаток старой армии, который сильно мешал еще в Русско-японскую войну, в первую мировую... Это излишний теоретический уклон в преподавании главной военной дисциплины -- тактики. Учащиеся слушали лекции, штудировали учебник, но почти не имели практических тренировок. А учебник содержал типовые задачи, и в непредусмотренной ситуации командир не знал, что делать. Кроме того, курсант не получал практики командования, не учился отдавать приказы в такой форме, чтобы подчиненные его поняли, -- быстро, четко, внятно.

-- Каков был механизм карьеры командира Красной армии? За что повышали?

-- В принципе механизм немногим отличался от дореволюционного. За исключением правила о выслуге лет в чине. А повышали в основном по усмотрению командования. Чем оно руководствовалось? Как легко догадаться, не только и не столько деловыми качествами командира, сколько его политическим лицом. Карьера в те годы проходила очень быстро. Характерная черта командного состава довоенной Красной армии -- молодость. Обычно говорят, что таким он стал после репрессий 1937 года, которые, дескать, пробили столь большую брешь, что поневоле пришлось выдвигать молодежь. На самом деле комсостав был молод всегда, ибо армия очень быстро росла, появлялось столько новых вакансий, новых должностей, что людей не хватало. Например, 1932--1933 годы, массовое развертывание танковых частей и соединений. Где взять командиров? Были многочисленные случаи, когда только что выпущенный из училища человек назначался сразу командовать ротой, минуя взводную ступень. В Харьковском округе в 1935 году три четверти командиров стрелковых рот и почти все командиры взводов были выходцами из младших командиров сверхсрочной службы и не имели военного образования, никогда не учились в военной школе. А после 1937 года рост армии особенно ускорился.

-- Кроме офицеров был еще институт политработников. Они, видимо, также вносили неповторимый колорит в отношения между командирами и рядовыми?

-- Именно политработники в значительной степени виноваты в той полупартизанской-полуштатской атмосфере, что сложилась в армии. Можно привести массу случаев, когда командиры принимали все меры к тому, чтобы не пускать политруков в помещение роты, на стрельбище, чтобы вообще те как можно меньше контактировали с бойцами. «Вот пришел политрук собирать опять слезы в красный платочек», -- выразился в 1936 году один из командиров. Выражения типа «на марксизме не полетишь», «я вашими политзанятиями стрелять не буду» обычны в тогдашнем командирском лексиконе.

-- И что им за это было?

-- Проработки на партсобраниях. Сетования политработников: «Опять значительная часть командного состава не понимает той простой истины, что ключ к повышению боевой подготовки прежде всего в партийно-политической работе». Больше половины политработников до 1937 года не имели военного образования.

-- А откуда они брались?

-- Из тех же рабочих и крестьян. Среди них был еще выше, чем среди командиров, процент рабочих и еще ниже уровень образования. Учились они на специальных курсах, в военно-политических школах, где этим рабочим-коммунистам давали элементарные военные знания. А когда военно-политических школ не хватало, то посылали обычных рабочих-партийцев. Им давали кубики в петлицы, и они становились кадровыми военнослужащими.

-- И с тем же успехом их могли направить, допустим, проводить коллективизацию?

-- Да. Больше того, таким путем многие тогда становились и командирами. Я имею в виду «партийные мобилизации» начала 30-х годов, когда членов партии и комсомола, в том числе студентов первого-второго курсов технических вузов, в порядке партийной дисциплины направляли в военные школы, прежде всего в артиллерийские и бронетанковые, где нужны были люди хотя бы с зачатками инженерного образования. Никто не спрашивал, хотят они этого или нет. Поэтому значительная часть командного состава, больше, чем мы думаем, служила из-под палки и мечтала из армии уйти. Общее место из донесений политработников военных школ -- про «отчисленческие настроения». Курсанты намеренно получали двойки на экзаменах, грубили начсоставу, шли на все, чтобы быть отчисленными.

Но надо сказать, что многие политработники, не разбираясь в военном деле, отравляя сознание людей тем вульгарным марксизмом, какой сами только и могли усвоить, тем не менее все-таки делали кое-что полезное, заботясь о соблюдении бытовых условий красноармейцев, о повышении их культурного уровня.

-- Вы уже не раз называли дату -- 1937 год. Чем для армии был большой террор?

-- Вряд ли следует повторять известное положение, что большой террор ухудшил уровень командного состава Красной армии и тем самым ее подкосил. Нетрудно доказать, что это миф. Внимательное изучение документов показывает совершенно однозначно, что уровень подготовки командиров до репрессий был не лучше, чем после них. Я говорю о массе. И войска были обучены так же плохо как до, так и после 1937 года. Например, в Киевском военном округе, которым командовал Якир -- один из наиболее известных репрессированных военачальников, расстрелянный по делу Тухачевского, -- в этом округе за полгода до начала репрессий свыше 40% командного состава имело образование в объеме пяти-шести классов и 48% не заканчивали военной школы. В Белорусском военном округе, которым командовал еще один известный командарм Уборевич (он тоже проходил по делу Тухачевского), накануне репрессий свыше половины старшего комсостава (это соответствует нынешним майорам и подполковникам) имели опять-таки 5--6-классное образование. После 1937 года процент таких командиров снизился, а уровень общего образования даже повысился, потому что как раз с 1936 года, перестав руководствоваться исключительно социальным происхождением, в военные училища стали брать людей с образованием не ниже семи классов, а в артиллерийские -- с полным средним образованием. Уже в силу этих причин репрессии не могли серьезно ухудшить уровень командного состава Красной армии. Что же касается неопытности командиров, отсутствия у них к 1941 году большого стажа пребывания в должностях, так ведь то же самое было и до 1937 года.

-- Историки репрессий отмечают, что после бериевских чисток в НКВД также заметно вырос образовательный уровень

-- Естественно, потому что молодежь, приходившая на смену выбывшим из-за репрессий, имела более приличное образование. Не бог весть какое, но все же хотя бы обязательные семь классов. И чем ближе к 1941 году, тем образовательный уровень становился выше.

-- Большой террор в армии имел какую-то направленность, касался определенных групп людей или это был хаотичный процесс?

-- Так же, как и с террором среди штатских руководителей: недостаточно надежные с точки зрения Сталина, недостаточно преданные ему люди.

-- Но он же не мог знать каждого командира роты, взвода?

-- А их никто особенно и не репрессировал, разве что в угаре поисков врагов народа местными особистами. Наверху планировалась ликвидация только высшего комсостава. А что касается подрыва дисциплины из-за репрессий, о котором часто говорят, то, конечно, в 1937 году среди красноармейцев часты были недоумения: кому теперь верить, стоит ли выполнять приказы командира, может, и он враг народа? Но, во-первых, эти разговоры довольно быстро утихли. А во-вторых, дисциплина в Красной армии и до репрессий была на таком низком уровне, что ухудшать ее дальше было особенно некуда. Опять же, репрессии продолжались не так долго, а солдаты, отслужив, уходили, на их место приходили новобранцы, которые атмосферы этой, когда одного за другим арестовывали их начальников, уже не застали, и все вернулось в обычное состояние. А с мая 1940 года при наркоме Тимошенко началось подтягивание дисциплины, вплоть до введения дисциплинарных батальонов и предоставления командиру права применять оружие против бойца в случае, как было сказано в приказе, «явного неповиновения».

-- А хоть кто-то из тех командиров, кто имел еще дореволюционную выучку, смог уцелеть?

-- Вопреки распространенному мнению, что чуть ли не последних бывших офицеров русской армии взяли в ходе операции «Весна» (1930--1931), вопреки этому и в 1937 году, и позже едва ли не все высшие командиры Красной армии -- то есть те, кто носил ромбы в петлицах и впоследствии стал именоваться генералами, командиры дивизий, корпусов, -- чуть ли не поголовно были бывшими офицерами старой армии. Другое дело, что большинство из них стали офицерами во время первой мировой войны, пройдя ускоренную программу обучения, но все-таки они прошли школу старой армии, нормальной армии с нормальной дисциплиной, представлениями о статусе военного и его задачах. И только благодаря этому факту Красная армия в 30-е годы была все-таки похожа на регулярную армию и была вооружена, как ни крути, передовой военной теорией.

-- Кто из них смог проявить себя в Великой Отечественной войне?

-- Да очень многие. Борис Михайлович Шапошников, полковник Генерального штаба, с перерывами перед войной и с 1941 года был начальником Генштаба. Бывший штабс-капитан Александр Михайлович Василевский, крупный работник Генштаба, с 1942 по 1945 год его возглавлявший. Бывший штабс-капитан Толбухин командовал Южным и 3-м Украинским фронтами. Да возьмем командующих фронтами: Ленинградский фронт -- Говоров, бывший поручик царской армии и, как ни странно, поручик армии Колчака; 1-й Прибалтийский фронт -- Баграмян, бывший прапорщик русской армии и офицер армянской армии. Едва ли не самые знаменитые из полководцев той войны -- Жуков, Рокоссовский, Конев -- все трое бывшие унтер-офицеры царской армии.

Источник: http://www.vremya.ru/print/157834.html
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 09:06    Заголовок сообщения: цитировать

Михаил Ходаренок
Разложение единоначалия
Политические органы в Советской армии объективно препятствовали консолидации военной элиты государства
Точка зрения

В 1991 г. достаточно незаметно в истории военной организации государства закончился один из самых противоречивых периодов ее развития. В Вооруженных силах и других силовых структурах завершилась деятельность политических органов. Однако это событие произошло столь буднично и неприметно, что весьма скоро забылось. Итоги далеко не однозначной деятельности политических органов в армии и на флоте остались по большому счету так и не подведены. Разумеется, предлагаемый материал вовсе не претендует даже на достаточно краткий анализ деятельности политотделов и управлений за несколько десятилетий их существования. Скорее всего это попытка набросать повестку дня для первоначального разбора итогов работы военных комиссаров. Тем более что, несмотря на огромное количество партийной литературы, выпущенной в советские времена, серьезных работ после 1991 г. по анализу деятельности политических структур в армии и на флоте так пока и нет.

ИСТОРИЯ

Как известно, в годы Гражданской войны в связи с широким привлечением офицеров русской императорской армии на службу в создаваемую Красную Армию для политического контроля за командирами был введен институт военных комиссаров. На практике это означало фактическое двоевластие в Вооруженных силах - приказ командира без подписи комиссара признавался недействительным. Естественно, такое положение не могло считаться нормальным даже по условиям того переломного во всех отношениях времени, и 28 июля 1924 г. было принято решение о переходе к единоначалию.

Однако тогда оно, естественно, не могло быть полным. Если командир был коммунистом, то у него были одни права, а если беспартийным, то выполнял лишь оперативно-тактические и административно-хозяйственные функции, а комиссар руководил политической и партийной работой и отвечал за морально-политическое состояние части. Любопытно, что за советский период еще дважды принималось решение о введении института военных комиссаров. Это происходило в периоды с мая 1937 г. по август 1940 г. и с июля 1941 г. по 9 октября 1942 г.

Однако если в период массовых репрессий 1937-1938 гг. эту меру еще хоть как-нибудь можно объяснить, то введение очередного двоевластия в Вооруженных силах в июле 1941 г. никаким внятными доказательствами подпереть не удается. Скажем, если у руководства государства в тот период под влиянием тяжелейших поражений на фронтах возникли вполне справедливые сомнения в компетенции и профессиональной состоятельности командного состава Красной Армии, однако это же не могло служить поводом для приставления к командирам и командующим совершенно неграмотных в оперативном отношении политических надсмотрщиков. Эта мера отнюдь не способствовала улучшению состояния дел на фронте, и самое ее яркое проявление - "мехлисовщина".

Лучше всего об этом явлении говорят строки из одного частного письма, адресованного Константину Симонову: "...Я был на Керченском полуострове в 1942 г. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армиями и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле... Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армий на самую передовую и т.д. Три армии стояли на фронте 16 километров, дивизия занимала по фронту 600-700 метров. Нигде и никогда я не видел такой насыщенности войсками. И все это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал не полководец, а безумец..."

Вмешательство комиссаров в оперативные и тактические вопросы именно так и заканчивалось, причем, как правило, без исключений и вариантов. Лев Мехлис печально знаменит своим самодурством в войсках лишь потому, что масштабы кровавых последствий его вмешательства в военное искусство попросту не знали равных и скрыть их даже в те времена было попросту невозможно. А сколько разного рода мехлисов состояло при командующих армиями, командирах корпусов, дивизий и полков? Сколько солдатской крови стоило их вмешательство в ход боевых действий?

ПОСТОЯННО ДЕЙСТВУЮЩИЙ

Как свидетельствует военная история, полководец при необходимости мог собрать военный совет, на котором начиная с самых младших офицеров выслушивал мнение подчиненных о принятых им решениях. Однако военный совет мог быть продуктивен только в одном случае - если командующий или полководец приходил на него уже с готовым решением. Мнение военного вождя зачастую могло и не совпадать с мнением большинства офицеров и генералов, приглашенных на совет, поскольку правил в стратегии не существует и наставления по оперативному искусству и тактике, как известно, пишутся вовсе не для гениев. В частности, на знаменитом военном совете в Филях в 1812 г. единственно верное с точки зрения стратегии решение Михаила Кутузова оставить Москву было принято им единолично и при значительном сопротивлении ближайших сподвижников (кстати, император Александр I о принятом решении узнал значительно позже).

Однако если у полководца собственное мнение по оперативным вопросам отсутствует, то его ни при каких обстоятельствах не может заменить никакой коллективный разум в виде военного совета. Роковое заблуждение, что управление войсками можно осуществлять с помощью коллегиальных органов, до сих пор имеет самое широкое хождение среди руководящего состава армии и флота. Считается, что даже Верховному главнокомандующему в России вовсе не обязательно обладать определенным запасом знаний по стратегии и оперативному искусству, а все решения в готовом виде главковерху будет предлагать некий мощный коллективный разум в виде его ближайшего и умудренного опытом окружения. Без советников в таком деле, конечно, не обойтись, но в самых тяжелых и кризисных ситуациях самые надежные и преданные сподвижники будут предлагать несколько вариантов возможного решения, причем, заметим, прямо противоположных.

Опровержением этой очевидной и опасной стратегической ереси - коллективного разума в деле руководства вооруженной борьбой, является вся военная история: если полководец или политическое руководство страны никак не могут решиться - наступать или отступать, - начинаются многочисленные, длительные и совершенно бесплодные заседания военных советов, являющиеся, по существу, всего лишь прологом к сокрушительному поражению.

Таким образом, наиболее целесообразное предназначение военного совета - доведение (и то при наличии явной на то необходимости) готового решения командующего до подчиненных в форме неформального общения. Однако в Вооруженных силах СССР военные советы были созданы и функционировали на постоянной основе. В годы Великой Отечественной войны, согласно положению, они являлись далеко не совещательным органом, обладали весьма обширными полномочиями и существовали до объединений (то есть армий) включительно.

Характерно, что словосочетание "член военного совета" (ЧВС), несмотря на то что по положению ими могли быть различные должностные лица полевого управления фронта, в обиходе относилось только в генералам-политработникам. Что же касается их основной, однако отнюдь не озвученной роли в Вооруженных силах, то главное предназначение военных советов по-прежнему заключалось в ослаблении единоначалия и партийном контроле над командирами и командующими. Член военного совета лично информировал политическое руководство страны о своем командующем и в случае даже мнимых разногласий имел полное право обратиться до Верховного главнокомандующего включительно. Наверное, нет необходимости разъяснять, какую нездоровую обстановку создавало это в полевых управлениях фронтов и армиях.

Любопытно, но военные советы сохранились в Российской армии и поныне, хотя, разумеется, без ЧВС это уже далеко не те советы, которые были в годы существования политических органов в армии и на флоте. От былого величия не осталось и следа. Следует сказать, что во все времена существования СССР политработники весьма специфически понимали сущность единоначалия. По их мнению, оно заключалось в следующем: "...командир-единоначальник проводит в жизнь политику Коммунистической партии, выполняет решения партии и правительства, неуклонно соблюдает во всей своей деятельности ленинские принципы руководства, прочно опирается на партийную организацию". Даже при большом воображении в этой формуле трудно отыскать следы единственно возможной в Вооруженных силах властной вертикали. Далее политруками лукаво утверждалось, что укрепление единоначалия постоянно и неразрывно связано с повышением роли политорганов, партийных и комсомольских организаций в жизни и деятельности СА и ВМФ. Бред да и только.

КАДРЫ

О значительном размахе в подготовке кадров политического состава для РККА свидетельствуют следующие факты. В частности, в соответствии со схемой мобилизационного развертывания Красной Армии образца 1941 г. для подготовки и пополнения командного состава предполагалось иметь 43 пехотных училища, 16 артиллерийских училищ, 7 танковых и 26 военно-политических. Сразу заметна очевидная несоразмерность последней цифры. Количество поставляемых в армию политруков превышало половину выпускаемых в войска командиров стрелковых взводов.

Надо отметить, что подготовка даже политического состава тоже требует определенных ресурсов. Во вполне конкретных условиях предвоенного времени, когда на счету была каждая копейка, материальные и финансовые средства на учебу комиссаров приходилось отрывать от подготовки специалистов видов Вооруженных сил и родов войск. В том, что командир взвода РККА перед войной был откровенно слаб, немалая вина и того, что значительные ресурсы отвлекались на подготовку сопоставимого количества комиссаров.

Однако все это было бы оправданно в том случае, если политработа в армии и на флоте по своей эффективности соответствовала бы немалым затратам на ее организацию. Однако это не совсем так. В частности, несмотря на то что РККА была насыщена политработниками сверху донизу, а перед самой войной комиссары имели практически такие же права, как и командиры (а с июля 1941 г. опять-таки введено двоевластие), в первых же боях Великой Отечественной войны всего несколько дивизий оказались на высоте предъявляемых им требований. А, скажем, в Белоруссии каждый третий плененный советский военнослужащий сложил оружие добровольно. В целом же количество пленных красноармейцев за первые полгода войны говорит о том, что во многих случаях дивизии и полки РККА, несмотря на значительное численное превосходство над вермахтом, не оказывали серьезного сопротивления захватчикам. А это косвенно свидетельствует о том, что совершенно немыслимый перед войной размах партполитработы и огромное количество политработников в армии еще совершенно не гарантируют успех на полях сражений. В этой связи совершенно правомерно возникает вопрос - а эффективна ли партполитработа подобного рода в боевой обстановке в принципе?

ЭФФЕКТИВНОСТЬ

Для начала отметим, что военачальники всех времен и народов к укреплению морального духа армии относились более чем внимательно. Забота о подчиненных у них стояла всегда на первом месте. Император Франции Наполеон, например, очень любезно и внимательно относился ко всем солдатам, которые бывали с ним в боях. Он очень торжественно производил награждение отличившихся в сражениях и обставлял это мероприятие в целом с необычайной пышностью. В трудные минуты боя император появлялся в опасных местах и личным примером увлекал бойцов в атаку. Великий русский полководец Александр Суворов был очень близок к солдатам и всегда беседовал с ними при каждом удобном случае. Краткий анализ его распоряжений только на организацию маршей показывает, что на первое место генералиссимус ставил заботу о пище и отдыхе солдат. Войска в этом отношении очень чутки и обычно без труда видят разницу между подлинной любовью полководцев к солдатским массам и мнимой.

Однако только в РККА и в Советской армии произошло мнимое и даже противоестественное разделение на тех, кто руководит воинскими коллективами в бою, и на тех, кто воодушевляет войска перед сражением. На войне, как известно, все решает один человек. Такого еще никогда не было в военной истории - военачальник отдал боевой приказ, а политработник (название по большому счету не имеет значения) начал поднимать моральный дух. Как известно, самый действенный способ воздействия на подчиненных во всех армиях мира - личный пример военачальника. А двух командиров равной степени подготовки в одном подразделении, части, соединении быть не может.

Отметим, что, например, во время Второй мировой войны в германских вооруженных силах не было политзанятий, политбойцов, политруков, комиссаров, военных советов и их членов, практически никто не занимался политработой в ее советском понимании, однако боевой дух, дисциплинированность, уважение к начальникам, товарищеские отношения между младшими и старшими, стремление во что бы то ни стало выполнить поставленные боевые задачи присутствовали в вермахте до самого последнего дня войны.

Аналогичным образом обстояло дело и в вооруженных силах антигитлеровской коалиции, где, насколько известно, никто не писал перед боем заявлений типа "хочу идти в бой консерватором" или же "в боевой поход намерен пойти лейбористом", а воевали умело, храбро, с достоинством защищая свои монархии и демократии. Не было никаких обращений военных советов, митингов в привычной нам форме, клятв и многого другого, столь характерного для жизни нашей армии и флота. Тем более в армиях антигитлеровской коалиции не могло и в принципе появиться столь любимого нашими политработниками призыва в бою: "Коммунисты, вперед!"

Ранее внушалось, что это одно из достаточно эффективных средств воздействия на создавшуюся в сражении обстановку. Однако если вдуматься в этот клич без былых предубеждений, то на практике получается несколько обратное: значит, замысел боя и принятые командирами решения оказались неверными, усилия родов войск и сил несогласованными, огневое поражение непродуманным и остается только одно - исправить допущенные в бою просчеты и недостатки личной храбростью членов партии. На деле же такие призывы чаще всего кончались только одним - гибелью рядовых коммунистов и невыполнением боевой задачи. Фанатизм в бою, как известно, почти никогда не дает долговременных результатов.

Таким образом, эффективность боевых действий от отсутствия партполитработы у наших союзников и противников в годы Второй мировой войны никоим образом не страдала и потери ни в какое сравнение не шли с огромными потерями на фронтах Красной Армии. Это поневоле наводит на мысль, что действенность политработы во многом является элементарным вымыслом самих же комиссаров. И помощь боевых листков и стенгазет в выполнении оперативных задач примерно равна нулю. Пожалуй, это отчетливо понимали и в те годы. Ценность тех или иных начальников и их структур рассматривали на войне в основном по их вкладу в конечный успех боевых действий и операций. Если присмотреться даже к воинским званиям членов военных советов фронтов на заключительном этапе Великой Отечественной войны, то, как правило, "главный комиссар" фронта был в звании не выше генерал-лейтенанта, в то время как командующий инженерными войсками или, скажем, артиллерией был генерал-полковником. В целом это не вызывает сомнений: талантливо разработанный и мастерски воплощенный в жизнь план инженерного обеспечения фронтовой наступательной операции гораздо важнее плана партийно-политической работы. Правда, говорить в те времена вслух об этом было не принято.

Положение сильно изменилось вскоре после Великой Отечественной войны, когда во главе армии и государства один за другим становились бывшие политработники. Свистопляска с партийно-политической работой в армии достигла в этот период наивысшей степени безумия. Вес того же начальника инженерных войск округа в сравнении с членом военного совета понизился практически до нуля, и он скатился, равно как и другие должностные лица управления округа, до уровня заурядного военспеца.

ГЛАВНЫЙ ИЗ ДОСТИГНУТЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

Сегодня уже смело можно констатировать, что в Вооруженных силах СССР никогда не существовало монолитного офицерского корпуса. Во многом его консолидации и цементированию объективно препятствовали политработники, хотя это никогда и нигде не было широко продекларированной целью существования политических структур в армии и на флоте.

Однако на деле в Вооруженных силах СССР всегда существовали два офицерских отряда - командиры и политработники, причем последние ни в чем не зависели от своих командиров-единоначальников, ибо располагали даже своими кадровыми органами. Выдвижение комиссаров на вышестоящие должности зависело только от воли вышестоящего политоргана, а никак не от мнения единоначальника и состояния дел в подведомственной части (соединении). У политсостава в Вооруженных силах была своя система жизненных ценностей и приоритетов в службе, которая практически не имела ничего общего с ориентирами командиров и начальников армии и флота.

Необходимо отметить, что сильнейшим оружием политработников в повседневной жизни была и партийная комиссия при политотделе частей и соединений, которая всецело использовалась наследниками комиссаров в своих целях. Наказав неугодного командира-коммуниста (других практически не было) в партийном порядке (объявив ему выговор с занесением в учетную карточку), во многом на успешной карьере этого офицера можно было ставить крест. По существующему положению командир уже не мог рассматриваться на вышестоящую должность или же быть направленным на учебу. Надо отметить, политработники, именно себя и считая единственными представителями Коммунистической партии в Вооруженных силах, весьма успешно пользовались дубиной партийной комиссии. Найти управу на своего же политработника ни один командир-единоначальник практически не мог. Этому мешала умело созданная инженерами человеческих душ система сдержек и противовесов, отлично защищающая политработников от даже во всех отношениях справедливого командирского гнева и неудовольствия. Единоначальник мог, разумеется, при необходимости пойти до конца и "на "принцип", но в этом случае он мог считать и свою собственную карьеру вполне завершенной.

Есть все основания полагать, что более всего политические работники опасались появления в Вооруженных силах СССР некоей офицерской корпорации, касты, иными словами, возникновения и упрочения среди служивого сословия страны корпоративного духа, позволяющего любому офицеру ощущать себя частичкой единого армейского организма. Пожалуй, в неявно заданном виде перед комиссарами постоянно ставилась эта нигде публично не озвученная задача - не допустить сплачивания командного состава армии и флота и его консолидации на основе правильно понятых национальных интересов. Яркой демонстрацией результативности выполнения политорганами этой функции явился август 1991 г.

Несмотря на существовавшую тогда в стране революционную ситуацию, военная элита ничем и никак себя в августовских событиях не проявила. Никакой самостоятельной роли офицерский корпус ни в ту пору, ни в последующих моментах переломного в истории страны десятилетия так и не сыграл, явившийся, по сути дела, только молчаливым свидетелем распада и гибели могучих Вооруженных сил СССР.

Военная элита страны так и осталась рыхлой, аморфной, пронизанной взаимными подозрениями, раздираемой противоречиями "на партийной основе". К этому следует приплюсовать, что головы военных к 1991 г. настойчивыми заботами политических структур были основательно забиты псевдоэкономическими и философскими знаниями, на основании которых сформулировать правильное видение современного мира и возможные пути дальнейшего развития собственной страны было абсолютно невозможно.

В умах даже высших офицеров царила такая социально-экономическая и политическая каша, которая в конечном итоге и не позволила выработать ни одного приемлемого по условиям обстановки варианта поведения. Таким образом, острие главного направления деятельности политструктур было направлено на разобщение собственного офицерского состава. Это явилось одной из основных причин распада Советского Союза и гибели его Вооруженных сил и в итоге ликвидации самих политорганов. В конечном счете судьба сыграла злую шутку с комиссарами. Ложно понятые цели привели к политическому самоубийству как самих исполнителей, так и руководителей процесса партполитработы.

Однако если сознание офицеров раньше было замутнено "правильным и единственно верным учением", то сегодня в головах командиров царит полный идеологический хаос или вакуум, являющийся прекрасной основой для нигилистических воззрений, наличие которых у офицерского корпуса страны в целом в высшей степени опасно. Политическую элиту России сегодня этот вопрос, похоже, не интересует.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Казалось бы, все это давным-давно перевернутая страница истории, которую не стоит и ворошить. Отнюдь. Недавняя директива Генерального штаба о введении должностей "заместитель командующего армией по воспитательной работе" и аналогичной штатно-должностной категории в корпусе свидетельствует о том, что полностью скомпрометировавшая себя всем ходом истории система начинает возвращаться. Невольно складывается впечатление, что до реанимации "партийного контроля" и вторичного пришествия политорганов в их уже основательно подзабытом виде остается уже совсем немного. Наконец, кто знает, не захочет ли сегодня какое-либо политическое движение или партия в стране воскресить былые формы идеологического воздействия на Вооруженные силы и подмять под себя возрождающиеся в армии и на флоте политические структуры (которые пока имеют вид воспитательных органов)? Нет сомнения, политический контроль государства над Вооруженными силами необходим и совершенно естественен в любой из демократических стран, однако он, безусловно, не должен принимать столь уродливых, неэффективных и даже опасных по своей сути форм, которые существовали в нашем недалеком прошлом.

Источник: http://nvo.ng.ru/history/2002-09-27/5_army.html
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Пн Апр 16, 2007 09:14    Заголовок сообщения: цитировать

ЦЕНА ПРОШЕДШИХ БОЁВ
Василь Быков
Василь Быков - известный белорусский прозаик, во время Великой Отечественной войны служил в артиллерии. Эта статья являет критический и, по-моему, необъективный взгляд на то, как воевала Советская Армия.

Война обрушилась на страну неожиданно, ее страшные реалии явились для людей внове, не изведанными по прежней жизни, и не могли не шокировать миллионы. В том числе и военных - кадровых командиров и начальников. Постепенно, однако, стало понятно, что война не на один год, что воевать предстоит долго и надо приспосабливаться к экстремальным условиям жизни. Примерно на втором году войны среди воюющего люда стал складываться своеобразный, импровизированный фронтовой быт. На фронтах, временно не ведших больших боевых операций, ставших в жесткую оборону, появилась какая-никакая надежда выжить, если не до конца войны, не до победы, то хотя бы до конца недели, до ближайшего утра. И люди устраивались - каждый на том месте, куда его определила война. Штабисты споро и организованно обживали уцелевшие углы в полусожженных тыловых деревнях, усиливали накаты командных и наблюдательных пунктов; артиллеристы обустраивали землянки, налаживали в них печки - из железных бочек, молочных бидонов, устилали земляные нары смолистым лапником. Вход завешивался плащ-палаткой - этим универсальным красноармейским средством защиты от холода и непогоды. Немцы всю войну пользовались шерстяными одеялами, мы же во всех случаях обходились, традиционной серой шинелькой - в бою, на отдыхе, ночью. Пехота в траншеях, нередко полузаметенных снегом или залитых водой, спасаясь от непогоды, рыла норы-ячейки с полками для гранат и патронов, с непременной ступенькой, чтобы по первому сигналу выбраться наверх - в атаку.

Выбираться наверх в самом деле приходилось нередко, даже в жесткой, многомесячной обороне. Высшие командиры помнили и свято исполняли железный приказ Верховного: не давать захватчикам покоя ни днем ни ночью, непрерывно бить его и изматывать. И били, и изматывали. Даже если не хватало оружия и боеприпасов, если на орудие приходилось по четверти боекомплекта и на каждый выстрел требовалось разрешение старшего командира. В обороне регулярно проводились - обычно кровавые - разведки боем, каждонощные поиски разведчиков, бесконечное "улучшение" оборонительных позиций. Некоторые части, подчиненные особенно исполнительным или патриотически настроенным командирам, месяцами атаковали одни и те же высоты, кладя на их склонах тысячи людей и так и не добиваясь сколько-нибудь заметного успеха. Людей никто не жалел. Все на фронте было лимитировано, все дефицитно и нормировано, кроме людей. Из тыла, из многочисленных пунктов формирования и обучения непрерывным потоком шло к фронту пополнение - массы истощенных, измученных тыловой муштрой людей, кое-как обученных обращаться с винтовкой, многие из которых едва понимали по-русски.

Первые дни в бою не многие способны были преодолеть в себе состояние шока. Командирам в стрелковой цепи стоило немалого труда поднять таких в атаку, и нередко на поле боя можно было наблюдать картину, как командир роты, бегая вдоль цепи, поднимает каждого ударом каблука в зад. Подняв одного, бежит к следующему, и пока поднимает того, предыдущий снова ложится - убитый или с испугу. Понятно, что долго бегать под огнем не мог и ротный, который также скоро выбывал из строя. Когда до основания выбивали полки и батальоны, дивизию отводили в тыл на переформирование, а уцелевших командиров представляли к наградам - за непреклонность в выполнении приказа: была такая наградная формула. За тем, чтобы никто не возражал против явной фронтовой бессмыслицы, бдительно следили не только вышестоящие командиры, но также политорганы, уполномоченные особых отделов, военные трибуналы и прокуратура. Приказ командира - закон для подчиненных, а на строгость начальника в армии жаловаться запрещалось.

Война, однако, учила. Не прежняя, довоенная, военная наука, не военные академии, тем более краткосрочные и ускоренные курсы военных училищ, но единственно - личный боевой опыт, который клался в основу боевого мастерства командиров. Постепенно военные действия, особенно на низшем звене, стали обретать элемент разумности. Очень скоро оказалось, что боевые уставы, созданные на основе опыта гражданской воины, мало соответствуют характеру воины новой и в лучшем случае бесполезны, если не вредны, в буквальном своем применении.

В самом деле, чего стоило только одно их положение о месте командира в бою (впереди атакующей цепи), которое сплошь и рядом приводило к скорой гибели командиров, в то время как оставшиеся без управления подразделения скоро утрачивали всякое боевое значение. Полагавшееся по уставу поэшелонное строение атакующих войск вызывало неоправданные потери, особенно от минометного огня противника. Перед лицом этих и многих других нелепостей Сталин был вынужден пойти на переработку уставов, и уже в ходе войны появились новые боевые уставы пехоты - часть I и часть II. В то время как в войсках жестоко пресекался всякий намек на какое-нибудь превосходство немецкой тактики или немецкого оружия, где-то в верхах, в генштабе это превосходство втихомолку учитывалось и из него делались определенные негласные выводы. С санкции Верховного кое-что внедрялось в войска.

Впрочем, внедрять и заимствовать следовало куда как больше и не только из того, что касалось тактики. Как ни бахвалились мы (разумеется, в пропагандистских целях) качеством отечественного оружия, немецкое стрелковое оружие сплошь и рядом оказывалось совершеннее по устройству и сподручнее в применении. Наш прославленный ППШ с очень неудобным для снаряжения дисковым магазином по всем параметрам уступал немецкому "шмайссеру"; громоздкая, с длинным штыком винтовка XIX века конструкции Мосина уступала немецкому карабину. Устаревший, с водяным охлаждением пулемет "Максим" доставлял пулеметчикам немало забот, особенно в летнее время на безводном юге, а с текстильной лентой - повсеместно в непогоду. Ручной пулемет Дегтярева запомнился бывшим пулеметчикам разве что непомерным для этого вида оружия весом. Когда на вооружении немецкой пехоты появился компактный скорострельный МГ-42, нашим атакующим батальонам не оставалось шансов уцелеть под его шквальным (до 1000 выстрелов в минуту) огнем. Один такой пулемет с удачно расположенной позиции за считанные минуты способен был истребить целый батальон.

Средний танк Т-34, в общем неплохой, маневренный, с хорошим и сильным двигателем, имел слабую броню и при скверной 76-мм пушке становился легкой добычей немецкого противотанкового оружия и особенно тяжелых танков типа "тигр". Преимущество последних особенно проявлялось в обороне, при отражении наступления наших тридцатьчетверок. Великолепная цейсовская оптика и мощная пушка позволяли "тиграм" с дальнего расстояния расправляться с десятками наших наступающих танков. Советские танкисты прямо-таки плакали с досады, когда наш танковый батальон, едва начав атаку (особенно на равнинной местности), попадал под огонь замаскированных где-нибудь в садках и сельских строениях "тигров". Сразу загоралось несколько машин, подбитых танковыми болванками из "тигров", в то время как сами "тигры" оставались неуязвимы из-за дальности расстояния до них. Нередко происходили случаи, когда атакующие, поняв, что сблизиться на расстояние прямого выстрела не успеют, покидали машины и под огнем возвращались на исходный рубеж. Пока они его достигали, их машины уже горели. В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен в открытом поле, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой же, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше. Воевавшим помнятся и немецкие минометы, от навесного огня которых не было спасения ни в поле, ни в лесу, ни в городе.

Наши потери в наступлении были чудовищны, наибольшее их количество, конечно, приходилось на долю раненых. Легкораненые с поля боя выбирались сами; тяжелораненые нередко подолгу находились в зоне огня, получая новые ранения, а то и погибая. Выносить раненых с поля боя имели право лишь специально назначенные для того бойцы - санитары и санинструкторы. Никому другому сопровождать раненых в тыл не разрешалось, попытки такого рода расценивались как уклонение от боя.

Конечно, девочки-инструкторы старались как могли, но санинструкторов полагалось по одной на роту, раненых же на поле боя всегда набирались десятки. Как было успеть при всем желании? И не успевали; раненые вынуждены были долго ждать помощи и, истекая кровью, умирали на поле или по дороге в санбат.

До сих пор в точности неизвестно, кому принадлежит "гениальная" идея использования на войне женщин. Кажется, это чисто советское новшество, в немецкой армии ничего подобного не наблюдалось до конца войны. При очевидной бездефицитности людского (мужского) материала на войне какая надобность была посылать под огонь молодых, мало приспособленных к своеобразию боевой жизни девчат? Какая от них была польза? Разве что в окрашивании досуга и быта старших командиров и политработников, временно лишившихся жен и тыловых подруг. По дороге на фронт многие из них оседали в штабах и тыловых учреждениях в качестве секретарш, медсестер, связисток, под которых обычно маскировали тех, кто на солдатском языке игриво именовался ППЖ. Те же из них, кто добирался до полков и батальонов, не вызывали к себе серьезного отношения - на чисто мужской работе, какой является война, среди мужских масс они сразу обнаруживали всю свою бесполезность. Даже девчата такой категории, как снайперы, что в минуты затишья между боями выдвигались на нейтральную полосу, в непосредственную близость к противнику.

Принято было считать, что каждый снайперский выстрел - это убитый немец, на деле же все обстояло иначе. Ведя огонь, пролежать под носом у противника можно было лишь считанные минуты, и каждый девчачий выстрел - не обязательно попадание в цель. Но когда на фронте не велось активных боевых действий, снайперская активность была единственным показателем боевой активности, и командиры не скупились на цифры в отчетности.

На периоды фронтового затишья приходилась особенная активность политорганов. Именно тогда в окопах появлялись малознакомые, чисто выбритые, в скрипящих портупеях полковники, то и дело затевавшие с бойцами теплые, душевные разговоры. "Ну, как дела? Как кормят? Получаете ли письма из дому?" Им отвечали хмуро и сухо - вежливых офицеров не уважали и не боялись, не то что крикливых матерщинников-командиров; молча, без вопросов слушали их торопливый рассказ о международном положении и задачах наших войск, поставленных в приказе товарища Сталина. Потом, после их отбытия, в роты и на батареи приходили политработники рангом пониже и, отозвав кое-кого в сторонку, предлагали вступить в партию. Отказываться было не принято, да и ни к чему: какая разница бойцу, как погибать - беспартийным или членом ВКП(6). Собравшись где-то за пригорком на партсобрание, единодушно голосовали и спустя неделю выдавали кандидатскую карточку. Партийность, конечно, мало что меняла в положении бойца - если задерживался в строю, присваивали звание младшего сержанта, да перед наступлением давали задание прокричать в цепи: "За Родину, за Сталина!"

На деле, может быть, кричали, а может, и нет. Легенда об этом боевом кличе имеет во многом пропагандистское происхождение и дошла до нас со страниц военной печати. В неумолчном грохоте боя, среди взрывов и пулеметно-автоматной трескотни трудно было расслышать собственный голос, не то что чей-то нелепый, мало соответствующий обстановке призывный клич.

Не слыхать было даже "ура", когда его действительно кричали в определенные моменты боя. После какой-либо неудачи, когда начинался "разбор полетов" и поиск виновников, политработники обычно спрашивали у подопечных: почему не было призывных криков? Им возражали: "Да кричали, ей-богу! Разве не слышали?"

Наверно, не слышали, потому что сзади не слышно. И далеко не все видно.

Чем дальше от фронта, тем выше чины командиров и тем больше у них власти. За пятнадцать-двадцать километров от передовой все тыловые населенные пункты, леса и овражки были забиты войсковыми штабами, частями и учреждениями с десятками и сотнями старших офицеров, которые что-то делали - писали, совещались, требовали огромного количества транспорта и средств связи. А в то же время на передовой под огнем ворошилась, изображая наступление, горстка уставших, измотанных восемнадцатилетних юнцов, управляемых взводными и ротными - такими же восемнадцати- и двадцатилетними лейтенантами. От их способностей, патриотизма и самоотверженности и зависел успех или неуспех боя и в конечном счете - военная карьера тех, кто оставался в тылу. Особенно в дальнем тылу. Генералы и старшие офицеры, как это и заведено во всякой армии, все же управляли не войсками, а стоящими на ступеньку ниже генералами и офицерами - так было сподручнее во всех отношениях. Наиболее честные и умные делали это так, что, вполне удовлетворяя высшее командование, старались не очень притеснять подчиненных, что позволяло им поддерживать репутацию справедливых начальников. Но такая манера поведения вовсе не являлась правилом, а скорее исключением из правил. Правилом же была полная покорность перед старшими и беспощадная жесткость - по отношению к подчиненным; на этом в войну преуспели многие. Именно степень требовательности, а не что-либо другое, определяла карьеру самых выдающихся полководцев сталинской школы. Помнится, после войны судили офицера - вполне заслуженного, вся грудь в наградах, боевого полковника, командира гвардейского стрелкового полка. Этот офицер воевал под чужим именем, по документам настоящего, погибшего командира полка, у которого служил ординарцем. На суде ему был задан вопрос: "Как же вы, не имея военного образования, будучи только сержантом, решились на такой подлог, взяли на себя ответственность за судьбы сотен людей? Как вы ими командовали?" На что бывший сержант отвечал с обескураживающей логикой: "Очень просто! Получив свыше приказ, вызываю командиров батальонов и так накручиваю им хвосты, что бросаются исполнять, как угорелые". Наверно, неплохо "накручивал хвосты", если получил за войну к двум незаконно присвоенным еще четыре вполне заслуженных ордена. Действительно, усвоил сталинскую науку побеждать.

Существует распространенный миф о том, что неудачи первого периода войны вызваны, кроме прочего, репрессиями среди высшего комсостава Красной Армии, имевшими место накануне войны. Разумеется, репрессии явились злом во всех отношениях. Но ведь репрессировали не всех, самые опытные все же остались и возглавляли армию. И первые же месяцы войны показали полную неспособность прежнего командования противостоять высокооснащенной европейской армии, какой являлся вермахт. Очень скоро на полководческие должности по праву выдвинулись другие командиры, недавно еще занимавшие небольшие и средние должности в полках, бригадах, дивизиях. Именно они скорее своих начальников научились воевать в новых условиях, и, как ни странно, именно на их опыте кое-чему научился и Сталин. Может быть, впервые в советской действительности идеологические установки были отодвинуты в сторону и в некоторых военных вопросах возобладал голос рассудка.

Одним из вполне здравых актов Верховного было упразднение всевластного института военных комиссаров, этого совершенно излишнего, дублирующего командирского звена в армии. Отчасти Сталина вынудили так поступить отношения с союзниками (ликвидация Коминтерна), отчасти - огромный дефицит командирских кадров, создавшийся после катастрофических неудач начального периода войны. Почти при всех учебных военных заведениях была организована краткосрочная переподготовка политработников на строевых командиров. Но, очевидно, перековать вчерашних комиссаров на строевиков было не во власти даже самого Сталина, и определенная часть их была оставлена в качестве замполитов. Должность, кстати сказать, в боевых условиях также совершенно никчемная, кое-как терпимая в пехоте, но довольно абсурдная в иных, специальных родах войск, где, кроме умения проводить политинформации и выпускать "боевые листки", требовались еще и специальные навыки и знания, о которых замполиты не имели ни малейшего представления.

К середине войны воевать, в общем, научились, научились также ловчить, водить за нос начальство. Очевидно, без того и другого прожить на войне оказалось невозможным. Запомнился случай при наступлении, когда мои орудийный расчет оказался рядом с воронкой командира батальона капитана Андреева. Этот невидный, штатской внешности комбат на войне звезд с неба не хватал, хотя воевал не хуже других. Сидя в воронке с ординарцами и связистами, он руководил боем за недалекое село. Командир полка непрестанно требовал по телефону доклады о продвижении батальона, и Андреев, потягивая из фляги, то и дело бодро ответствовал: "Продвигаюсь успешно... Пытаюсь зацепиться за северную окраину... Уже зацепился... Сбиваю боевое охранение".

Его роты при этом спокойно лежали себе впереди в голом поле, под редким минометным огнем из села, и я думал: как же он оправдается, когда вдруг сюда нагрянет командир полка? Но, видно, комбат лучше меня знал повадки комполка и мало опасался его дневного визита. А к вечеру где-то продвинулись соседние батальоны, и немцы оставили северную оконечность села, которую не промедлил занять батальон Андреева. Когда стемнело, комбат встретил там командира полка и доложил ему об удачной атаке, которой не было и в помине. Командир полка, кажется, остался доволен. Наверное, - я так думаю, - он сам схожим образом докладывал выше, в дивизию, а те - в корпус. Таков был негласный порядок, который устраивал всех. В общем, это было честнее и разумнее, чем по безмозглой команде атаковать превосходящего противника, устилая трупами поле. В моральном отношении поступок комбата, разумеется, выглядел небезгрешным, но в военных условиях было не до морали. Затеянная в высших штабах наступательная операция нередко привязывалась к конкретным срокам: годовщине Октября, дню Красной Армии, дню рождения Сталина, другим неотложным датам), и большую часть времени, отпущенного на ее подготовку, тратили те, кто ее разрабатывал. Несравненно меньшая часть оставалась для исполнителей. Батальону Андреева перепала одна ночь, да и та была занята передислокацией, так что комбат лишь за час до атаки получил возможность взглянуть на поле боя, где ему предстояло победить или умереть. Да еще без поддержки танков, с жидким артиллерийским обеспечением...

Конечно, проделки такого рода были небезопасны. Хотя в боевой обстановке многое сходило с рук: те, кого следовало опасаться, не очень стремились появляться на передовой. Но в случае отвода в тыл, во второй эшелон или на переформировку о многом становилось известно, утаить что-либо крамольное было практически невозможно. Сразу же в подразделениях начинались ночные контакты с "кумом" - уполномоченным особого отдела (впоследствии контрразведки "Смерш"), в результате которых командованию становилось известно все о подробностях последних боев, о командирских ухищрениях. Уполномоченные "Смерша" сосредотачивали в своих руках мощную незримую власть, от их расположения зависела судьба и служебная карьера командиров. Те из них, кто в свое время не избежал плена (хотя бы кратковременного) или окружения, из которого вырвался с оружием в руках, были под особым наблюдением органов. Обычно такие люди вынуждены были вести себя тише воды, ниже травы, во всем угождая не только начальникам, но и своим подчиненным. В противном случае они рисковали лишиться погон, угодить в штрафбат, откуда только недавно вышли по отбытии срока или после ранения. Другой категорией повышенного риска среди офицеров были, наоборот, раскованные, лихие вояки, позволявшие себе при вольных разговорах, особенно за чаркой, нестандартные высказывания о довоенной жизни, немецкой тактике или о действиях НКВД, В скором времени такой человек исчезал навсегда.

Немалый урон офицерскому составу нанес пресловутый приказ Главнокомандующего номер 227, известный в войсках под девизом "ни шагу назад!)". Летом 1942 года, стремясь убедить себя и верховное командование в недопустимости дальнейшего отступления, Сталин всю строгость исполнения данного императива возложил на воюющих командиров среднего и низшего звена, которые отступали, разве что лишившись возможности обороняться. И многие поплатились за это жизнью. С первых же дней появления приказа начался усиленный поиск тех, кто отступал без приказа. Ими оказывались некий командир полка, которому с запозданием передали приказ оборонять определенный рубеж; командир батальона, не успевший за короткую летнюю ночь выдвинуться на намеченные позиции и утром подвергшийся разгромному удару немецкой авиации; младший лейтенант, командир минометной роты, заплутавший в безлюдной степи. Трибуналы в те дни работали с полной нагрузкой. Из высших штабов непрерывно запрашивали о количестве расстрелянных за сутки, за неделю и декаду, отдельно по категориям - старших и младших офицеров, коммунистов и беспартийных, по соцпроисхождению и национальному составу. Такого рода показатели являлись основанием для награждения в карательных органах всех видов. Теперь для непосвященных эти награжденные - герои наравне с прочими несомненными героями, и мало кто догадывается, каким образом заслужены их награды. Особенно прикрытые распространенной ныне мифологемой о прохождении всей войны - "от звонка до звонка". В "Смерше" или в трибунале, разумеется, можно было пройти и не одну войну. А вот в пехоте...

Кому не известно, что жизнь бойца в пехоте была самой короткой? Неделю в наступлении, месяц в обороне - максимальный срок для солдата стрелкового батальона, за которым следовал "земотдел или здравотдел", как невесело острили пехотинцы. Иной исход был крайне маловероятен. И если были и другие рода войск, которым также немало доставалось на войне (например, танковые и саперные войска, истребительная и штурмовая авиация), то их деятельность хотя бы достойно оценивалась. Главной, если не единственной такой оценкой со стороны государства было награждение. Иерархия наград, как и процедура награждений, определялась не столько в законодательном порядке, сколько негласно сложившейся традицией. Никто из подчиненных не мог быть награжден прежде своего командира, ни один начальник не стремился наградить подчиненного, если не был награжден сам. Ордена по обыкновению распределялись вовсе не по заслугам, как об этом принято думать, а в зависимости от должности. Ордена Красной Звезды обычно удостаивался командир взвода. Отечественной войны второй степени - командир роты; первую степень получал командир батальона, который к концу войны нередко заслуживал также орден Красного Знамени - самую, кстати, уважаемую из военных наград. Но в общем это был орден для командиров и политработников дивизионного звена и выше. Для генералитета существовали многие полководческие ордена.

Странная метаморфоза произошла с орденом Славы, учрежденным в середине войны для награждения исключительно солдат и сержантов действующей армии и ценившимся на воине никак не выше популярной медали "За отвагу". В шестидесятых годах по инициативе Константина Симонова, снявшего документальный фильм о кавалерах этого ордена, последний странным образом оказался приравненным к Золотой Звезде Героя, и в данном статуте остается и поныне. В предперестроечные годы цена наград резко упала; пожалуй, не осталось взрослого гражданина, не награжденного хотя бы одним орденом - за ратный подвиг или за труд. И не только каким-нибудь свежеучрежденным орденом "Трудовой славы", но и вполне полководческим "орденом Ленина" - пожалуй, самой высокой из существовавших наград. Старательная доярка в передовом колхозе имела этих орденов побольше, чем прославленный на войне маршал: маловразумительный статут этого ордена позволял награждать им всех - от кухарки до маршала и министра. Только солдату на фронте он был недоступен; его фронтовая цена оказывалась столь высока, что у солдата не хватало никакой крови его заслужить. Вопреки распространенному мнению на войне вообще награждали не густо. Для многих из солдат, окончивших войну, победная медалька оказалась единственной ратной наградой, все последующие - юбилейного происхождения. В годы войны за каждый из орденов полагалась небольшая денежная выплата (на табачок!), которая - разумеется, "по ходатайству трудящихся" - вскоре после победы была отменена.

Война закончилась давно, за полвека выросли и возмужали новые поколения. Прискорбно, однако, что человеческая память о ней не только сокращается в своих возможностях - подменяется как бы антипамятью, активно замещается в сознании пропагандистскими стереотипами. Да, мы победили коварнейшего врага - немецкий фашизм, но имеем ли мы право забывать о цене нашей победы? Каковы истинные цели ее - только ли разгром немецкого фашизма? Что мы принесли на своих штыках освобожденным народам Европы? Насколько осчастливили поляков, чехов, словаков, венгров, румын, болгар и югославов? Спустя полвека после нашей победы правомерно задать себе элементарный вопрос: что мы имеем от тон нашей победы? Вот немцы, например, не победили, не победили также итальянцы и японцы- более того, претерпели оглушительные национальные катастрофы. Но из тех катастроф они извлекли определенные уроки и в результате так благоустроили собственную жизнь, как нам не благоустроить ее никогда. Значит, так ли однозначна для нас наша историческая победа? Может, кроется в ней что-то еще, более для нас важное? Или это Всевышний так своеобразно распределил свою божескую милость: кому пустозвонство ликующей победы, а кому комфортная человеческая жизнь. Чтобы всем по справедливости - как того и требует милый для многих наших сердец социалистический принцип распределения земного счастья.

Чем больше времени проходит с памятного мая 1945 года, тем больше вопросов выдвигает прошедшая война. Обесцениваются многие из, казалось бы, безусловных ценностей, возникают новые. Поколениям помоложе кажется, что для них наступило новое время, не связанное с проклятым прошлым, ставшим заслуженной участью их отцов и дедов. Но поостережемся с выводами. Все-таки многое в мире связано прочной бечевой, и, не распутав ее крепкие узлы, не очень-то продвинешься в счастливое будущее. Хотя история, как известно, ничему не учит, но и учиться у себя никому не воспрещает. Тому, конечно, кто хочет чему-нибудь научиться. Для прочих она - штука никчемная. В том числе и история прошлой большой и кровавой войны.
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Чт Май 31, 2007 06:34    Заголовок сообщения: цитировать

ДОНЕЦКОМУ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОМУ – 40 ЛЕТ

Николай СТАРОДЫМОВ, выпускник 1978 года, главный редактор журнала «Боевое братство»

Донецкое военно-политическое… Еще не так давно это словосочетание было широко известно в среде военнослужащих нашей Родины, да и за ее пределами. Увы, те времена уже в прошлом. Нынче об училище, существовавшем в столице шахтерского края, помнят только офицеры старшего поколения, те, кто службу начинал в великой стране, нынешнее имя которой «бывший Советский Союз». А ведь Донецкое высшее военно-политическое училище инженерных войск и войск связи имени генерала армии А.А. Епишева в свое время входило в число лучших военных училищ страны и считалось элитным среди военно-политических!
Идеологические работники всегда были, есть и будут неотъемлемой частью офицерского корпуса во всех армиях всех стран. Они всюду именуются по-разному, но функцию выполняют одну: сделать так, чтобы военнослужащий был готов в любой момент по зову сердца с оружием в руках выступил на защиту интересов своей страны. Для подготовки специалистов в данной сфере военной службы в СССР в 1967 году было создано несколько военно-политических училищ. В их числе – Донецкое.
Не нами подмечено, что каждый кулик восхваляет исключительно свое болото. А потому каждый офицер, независимо от того, где он грыз гранит науки, найдет немало добрых слов, чтобы сказать их в адрес своей альма-матер. И тем не менее осмелюсь сказать: тем ребятам, которые в стародавние времена решили остановить свой выбор именно на Донецком училище, несказанно повезло. Это был замечательный военный вуз, расположенный в изумительном городе, как по красоте, так и по отношению горожан к курсантам.
Впрочем, курсантам первого набора, командирам и преподавателям, которые в летопись училища вписывали первые строки, пришлось нелегко. На их долю выпало не только учиться, но и работать, работать и еще раз работать! На то, чтобы укладывать кирпичики знаний в свой интеллектуальный багаж, времени уходило не больше, чем на то, чтобы укладывать вполне материальные валуны в фундамент зданий, в которых предстояло жить и учиться последующим поколениям курсантов. Немало трудиться довелось и их преемникам. Но первым… На то они и первые!
Создавалось училище в духе времени: приказано – выполнено! Вот хроника событий тех дней (именно дней – буквально!). 21 января 1967 года состоялось решение ЦК КПСС о создании в стране сети военно-политических училищ. Приказ министра обороны во исполнение этого решения датирован 13 марта, соответствующая Директива Генерального штаба подписана 22 апреля. Ну а директива Командующего войсками Краснознаменного Киевского военного округа о создании военного вуза в Донецке датируется 7 мая. К этому времени в столицу шахтерского края уже прибыл начальник политотдела формируемого училища полковник Сергей Тарасов, а затем и начальник училища полковник Юрий Солодов. В мае был сформирован политотдел. 16 июня 1967 года командование доложило о том, что Донецкое высшее военно-политическое училище готово приступить к подготовке будущих офицеров-политработников. 12 июля в училище начались приемные экзамены первого набора. А с 1 сентября началась учеба.
Было бы несправедливо умолчать о взаимоотношениях города, городских властей и горожан с одной стороны, и училища, курсантов с другой. Право же, все, что можно сказать о них – можно говорить только в превосходных степенях. Это была дружба, самая настоящая дружба. Училище органично вписалось в инфраструктуру, политическую и культурную жизнь региона. Даже трудно сказать, кто кому больше помогал, кто в ком больше нуждался. Мы были взаимосвязаны, взаимодополняемы, взаимонеобходимы. Мы были единым целым!
Училище было сформировано на базе школы-интерната и обычного детского сада. Вполне понятно, что эти здания не были приспособлены для подготовки будущих офицеров-политработников. К тому же прямо по территории училища проходила автомобильная дорога. Предстояло построить учебные и спальные корпуса, штаб, столовую, клуб, парк, спортивные городки, обнести территорию забором… Большинство работ выполнялось строительными организациями города. Однако немало пришлось потрудиться и курсантам.
Параллельно шло строительство учебного центра. Там курсанты осваивали многочисленные дисциплины, объединенные понятиями «инженерное обеспечение боя» и «организация связи». Курсанты инженерного отделения учились устанавливать и обезвреживать мины, устраивать мосты и переправы, заниматься фортификационным оборудованием местности… Ну а связь не случайно называют «нервом армии», а потому курсанты скрупулезно учились обеспечивать ее бесперебойное функционирование сверху донизу.
Надо сказать, что в те времена шло немало споров о том, нужна ли специализация при подготовке офицера-политработника. Мол, главное – научить его работать с людьми, а в знании военной специальности нет необходимости. Жизнь показала, что решение было принято верное. Глубокие познания, полученные нами в стенах училища, здорово пригодились нам впоследствии – даже тем, кому не пришлось применять полученные навыки на практике.
И все же главное для нас было – усвоение предметов, непосредственно нацеленных на обучение работы с людьми. Нас, политработников, тогда называли – кто искренне-пафосно, кто с подначкой – инженерами человеческих душ. А для этого нужны были знания, знания, знания… По педагогике и психологии, философии, истории… В те времена к этим базовым понятиям добавлялись слова в духе требований дня: марксистско-ленинская, партийная, научный коммунизм… К идеологической составляющей этих предметов сегодня можно относится по-разному. Но одно несомненно. Училище дало нам главное – тот интеллектуальный фундамент, который давал возможность для неограниченного развития эрудиции, расширения кругозора, аналитических способностей. Какие люди, какие мастера военного дела, какие преподаватели энциклопедического интеллекта занимались подготовкой курсантов! Здесь были фронтовики (например, командир батальона полковник Яков Лычко, в 16 лет ставший сыном полка и награжденный четырьмя орденами Красной звезды), обезвредившие сотни, а то и тысячи взрывоопасных предметов саперы, доктора наук…
Донецкое военно-политическое за годы своего существования успело сделать 25 выпусков. Мало, до боли, до обидного мало – если учесть на ничтожную часть реализованный потенциал училища! А о том, что потенциал был весом, говорят факты. Нет, не случайно выпускники Донецкого училища столь высоко котировались в войсках! Достаточно сказать, что из 11 тысяч закончивших его офицеров каждый десятый поступил в Военно-политическую академию (ныне Военный университет Министерства обороны РФ). Среди его выпускников – генералы, политики, педагоги, предприниматели, общественные деятели, журналисты… Более 300 человек защитили докторские и кандидатские диссертации. Просто честные, добросовестные, высокообразованные, широко эрудированные хорошие люди.
Где только не доводилось встречать однокашников-«дончан», на каких тропках-дорожках! Многие участвовали в боевых действиях в Афганистане и в многочисленных горячих точках. Думали ли мы, что между нами горе-политики возведут государственные границы, что разведут нас по армиям разных государств?!. Вряд ли есть хоть одно государство из осколков СССР, в котором нет наших выпускников. А сколько из них уже сталкивались в вооруженных конфликтах? И неужто нам предстоит пережить нечто подобное в будущем?
Однако подготовка к празднованию 40-летия училища показывает, что наше братство не разрушить никому. Образованный нами Союзу ДВВПУ стал Общероссийской общественной организацией, что еще не покорилось ни одному военному училищу. Под знаменами Союза уже объединились почти две тысячи человек – из 11 тысяч выпустившихся! Более тысячи выразили намерение приехать на встречу в Донецк. Уже само по себе это показывает, как «дончане» любят и чтут память о своей альма-матер! Следующий этап – создание Международной организации Союза ДВВПУ, объединение всех, кому дорого имя - ДВВПУ, независимо от страны проживания.
Мы соберемся 16 июня с.г. в Донецке. Склоним головы на Аллее Комиссаров и у Закладного камня выпускникам училища, погибшим при исполнении воинского долга. Пройдемся по территории училища – и нет сомнения, что не найдется среди нас ни одного человека, у кого не защемит сердце при виде запустения замечательного городка, в котором прошли 4 лучших года нашей молодости, ставших неотъемлемой частью нашей биографии. И даже самый убежденный трезвенник обязательно поднимет чарку за наше родное Донецкое высшее военно-политическое, за славное его прошлое, и за наше нерушимое наше братство. И пожелаем удачи нашему Союзу ДВВПУ.
С юбилеем нас, «дончане»!

ИСТОРИЯ
Донецкого высшего военно-поилитического училища
инженерных войск и войск связи

•13 марта 1967 г. – Приказ Министра обороны СССР № 063; 22 апреля 1967 г. Директива Генерального штаба ВС СССР ДГШ № орг. 11\62950; 7 мая 1968 г. Директива Командующего войсками Киевского военного округа ДКВО № 1\15\5539 - приняты решения о создании Донецкого высшего военно-политического училища инженерных войск и войск связи.

•16 июня 1967 г. – на базе школы-интерната № 10 и начальной школы №37 по штату № 17\735 закончилось формирование ДВВПУ. Училище приступило к выполнению задач согласно штатному предназначению. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ УЧИЛИЩА.

•1 сентября 1967 г. – первый набор курсантов (303 чел.) приступил к учебным занятиям.

•29 октября 1967 г. – в день рождения Ленинского комсомола приведены к присяге курсанты 1-го курса из числа гражданской молодёжи.

•Январь 1968 г. – подведены итоги первой зачетно-экзаменационной сессии: отличников учёбы – 43; хорошо успевающих – 51; удовлетворительно – 188; неуспевающих – 21. Первое место заняла 1-я курсантская рота (командир – майор Ярмаш П.Н.)

•18 февраля 1968 г. – от имени Президиума Верховного Совета СССР Членом Военного Совета – Начальником политического Управления ККВО генерал-полковником Головкиным В.Я. в торжественной обстановке училищу было вручено Боевое Знамя.

•23 февраля 1968 г. – в день 50-летия Советских Вооруженных Сил училище было награждено переходящим Красным знаменем Донецкого обкома КПУ и Донецкого облисполкома.

•23 февраля 1969 г. – состоялась 1-я партийная конференция училища.

•Июль 1970 г. – в училище впервые проводилась войсковая стажировка: из 291 курсантов 3-го курса 259 чел. получили отличные, 29 чел. – хорошие, 3 чел. – удовлетворительные оценки.

•28 июля 1971 г. – состоялся первый (I) выпуск офицеров-политработников. На площади имени В.И. Ленина г. Донецка в торжественной обстановке 283 выпускника (138 инженеров, 145 связистов) получили дипломы и нагрудных значков об окончании училища. С золотой медалью училище окончили – 6 чел. (по профилю инженерных войск – 1, по профилю войск связи – 5 чел.), диплом с отличием получили 77 чел. (инженеры – 43, связисты – 34).

•12 июля 1972 г. – состоялся второй (II) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 299 офицеров (140 инженеров, 159 связистов): с золотой медалью – 4 чел. (по профиль инженерных войск – 1 чел., по профилю войск связи – 3 чел.), диплом с отличием получили 45 чел. (инженеры – 19, связисты – 26). Экстерном окончили училище – 60 офицеров.

•Сентябрь 1972 г. – среди профессорско-преподавательского состава училища 13 кандидатов наук.

•Май 1973 г. – училище посетил начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерал армии В.Г. Куликов. Он ознакомился с жизнью, учебой и бытом курсантов.

•... июля 1973 г. – состоялся третий (III) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 354 офицера (164 инженера и 190 связистов): с золотой медалью – 7 чел. (по профилю инженерных войск – 1 чел., по профилю войск связи – 6 чел.), диплом с отличием получили 59 чел. (инженеры – 31, связисты – 2Cool. Экстерном окончили училище – 91 офицер.

•12 июля 1974 г. – состоялся четвёртый (IV) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 344 офицера (164 инженера и 180 связистов): с золотой медалью – 7 чел. (по профилю инженерных войск – 3 чел., по профилю войск связи – 4 чел.), диплом с отличием получили 74 чел. (инженеры – 28, связисты – 46). Экстерном окончили училище – 93 офицера.

•Сентябрь 1974 г. – среди профессорско-преподавательского состава училища 12 кандидатов наук, 6 имеют ученое звание «доцент».

•Март 1975 г. – по итогам войсковой стажировки все курсанты положительные отзывы из войск, 87% из них было поощрено командованием соединений и частей, а 19 % –поощрены Министром обороны СССР за добросовестное участие в учениях «Весна – 75».

•Июнь 1975 г. – училище осуществляет шефство над 42 школами города. Пионервожатыми в школах работает 310 курсантов. Проведено более 450 уроков мужества.

•12 июля 1975 г. – состоялся пятый (V) выпуск офицеров-политработников. На выпуске присутствовал заместитель начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал-лейтенант М.И. Соболев. Выпущено 355 офицеров: с золотой медалью – 7 чел. (по профилю инженерных войск – 3 чел., по профилю войск связи – 4 чел.), диплом с отличием получили 62 чел. (инженеры – 33, связисты – 29). Экстерном окончили училище – 125 офицеров.

•17 июля 1976г. – состоялся шестой (VI) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 343 офицера: с золотой медалью – 7 чел., диплом с отличием получили 60 чел. Экстерном окончили училище – 101 офицер.

•9 декабря 1976 г. – училищу было вручено переходящее Красное Знамя Военного совета Краснознаменного Киевского военного округа за высокие результаты в подготовке шестого выпуска офицеров-политработников, высокий уровень организованности, крепкую воинскую дисциплину и первое место в соревновании училищ округа (Приказ Командующего ККВО № 078 от 15.11.1976 г.). Вручение награды произвел Член Военного Совета – Начальник политуправления Краснознаменного Киевского военного округа генерал-лейтенант Дементьев В.Т.

•15 июня 1977 г. – Приказ Министра обороны СССР № 00108 об установлении Дня училища в ознаменование сформирования Донецкого высшего военно-политического училища инженерных войск и войск связи.

•16 июня 1977 г. – празднование 10-летия ДВВПУ.

•12 июля 1977 г. – училище посетил дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт генерал-лейтенант авиации Г.Т. Береговой, который ознакомился с жизнью и бытом курсантов, рассказал им о подвиге космонавтов.

•16 июля 1977 г. – состоялся седьмой (VII) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 348 офицеров: с золотой медалью – 8 чел., диплом с отличием получили 105 чел. Экстерном окончили училище – 114 офицеров.

•14 июля 1978 г. – состоялся восьмой (VIII) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 386 офицеров: с золотой медалью – 8 чел., диплом с отличием получили 113 чел. Экстерном окончили училище – 55 офицеров.

•Сентябрь 1978 г. – За 11 лет в училище воспитано 19 кандидатов наук. Трудится 12 кандидатов наук, 6 доцентов.

•Апрель 1979 г. – за активное участие в конкурсе студенческих работ по общественным наукам, истории ВЛКСМ и международному молодёжному движению Министр обороны СССР наградил училище грамотой, ее вручил Член Военного Совета – Начальник политуправления Краснознамённого Киевского военного округа генерал-полковник В.Т. Дементьев

•13 июля 1979 г. – состоялся девятый (IX) выпуск офицеров-политработников. Дипломы и нагрудные знаки выпускникам вручали: кандидат в члены Политбюро ЦК Компартии Украины, первый секретарь Донецкого обкома партии Б.В. Качура, начальник управления кадров Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал-майор А.Н. Агафонов, первый заместитель начальника политического управления ККВО генерал-майор М.С. Масловский. Выпущено 389 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 9 чел. Экстерном окончили училище – 28 офицеров.

•Октябрь 1979 г. – хор курсантов училища на 1 Всесоюзном конкурсе самодеятельного творчества трудящихся награждён Большой золотой медалью и стал его лауреатом. Коллегией Министерства культуры УССР хору присвоено звание «народная хоровая капелла», Донецким областным комитетом ЛКСМУ он удостоен премии имени Артема.

•22 декабря 1979 г. – училище посетил секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Жеганов.

•11 июля 1980 г. – состоялся десятый (X) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 394 офицера, в т.ч. с золотой медалью – 8 чел., диплом с отличием получили 95 чел. Экстерном окончили училище – 34 офицера.

•Сентябрь 1980 г. – училище подготовило 22 кандидата наук. Всего за 10 выпусков в войска направлено 3496 офицеров политработников, из них 71 окончил училище с золотой медалью, 792 получили диплом с отличием. За этот период 150 выпускников закончили Военно-политическую академию им. В.И. Ленина, 20 офицеров за освоение новой техники, мужество и военную доблесть награждены орденами и медалями

•1-11 октября 1980 г. – училище проверялось комиссией Главного Политуправления СА и ВМФ под руководством генерал-майора авиации В.И. Короленко. Было отмечено, что за 13 лет своего функционирования училище превратилось в центр по подготовке высококвалифицированных офицеров-политработников, созданы хорошие условия для плодотворной учёбы, возрос теоретический и методический уровень преподавательского состава.

•Декабрь 1980 г. – Коллектив училища занял 3 место в Спартакиаде и в смотре спортивно-массовой работы высших военно-учебных заведений Сухопутных войск. Только в 1980 году в училище было подготовлено 7 мастеров спорта СССР и 1 мастер спорта международного класса.

•11 июля 1981 г. – состоялся одиннадцатый (XI) выпуск офицеров-политработников. В день выпуска училище посетили: член Политбюро ЦК Компартии Украины, первый секретарь Донецкого обкома партии Б.В. Качура, Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, маршал инженерных войск С.Х. Аганов, командующий Краснознаменным Киевским военным округом генерал армии И.А. Герасимов. Выпущено 439 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 9 чел. (по профилю инженерных войск – 4 чел., по профилю войск связи – 5 чел.), диплом с отличием получили 86 чел. Экстерном окончили училище – 39 офицеров.

•Апрель 1982 г. – комиссия Политического управления Сухопутных войск во главе с членом Военного совета – начальником Политического управления Сухопутных войск генерал-полковником М.Д. Попковым проверяла работу училища по подготовке офицеров-политработников.

•10 июля 1982 г. – состоялся двенадцатый (XII) выпуск офицеров-политработников. На выпуске присутствовали: член политбюро ЦК КП Украины, первый секретарь Донецкого обкома г. Качура Б.В., секретарь партийной Комиссии при политуправлении Сухопутный войск генерал-майор Заплатин В.П. Выпущено 634 офицера, в т.ч. с золотой медалью – 13 чел. (по профилю инженерных войск – 6 чел., по профилю войск связи – 7 чел.). Экстерном окончили училище – 31 офицер.

•1 января 1983 г. – на базе училища согласно Директивы ГШ ВС СССР № 315\5\60970 от 29.11.1982 г. созданы 55-дневные сборы по подготовке офицеров – политработников запаса для инженерных войск и войск связи (3 набора по 50 чел. –для инженерных войск и один набор 50 чел. – для войск связи).

•Март 1983 г. – училище подверглось всесторонней проверке комиссией Политуправления Краснознаменного Киевского военного округа во главе с членом Военного совета – начальником Политуправления генерал-полковником В.С. Родиным.

•9 июля 1983 г. – состоялся тринадцатый (XIII) выпуск офицеров-политработников. Государственная комиссия работала под председательством генерал-майора Микульчика Е.В. Выпущен 631 офицер, в т.ч. с золотой медалью – 13 чел. (по профилю инженерных войск – 6 чел., по профилю войск связи – 7 чел.), диплом с отличием получили 96 чел. Экстерном окончили училище – 47 офицеров.

•Сентябрь 1983 г. – в училище трудится 19 кандидатов наук.

•Декабрь 1983 г. – в период 1980-1983 гг. 123 офицера-выпускника ДВВПУ проходили службу в ограниченном контингенте советских войск в ДРА, из них 62 награждены орденами и медалями.

•7 июля 1984 г. – состоялся четырнадцатый (XIV) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 648 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 13 чел., диплом с отличием получили 96 чел. Экстерном окончили училище – 50 офицеров.

•Сентябрь 1984 г. – в училище трудятся 20 кандидатов наук, 13 из них – доценты. Впервые в истории училища подготовил и успешно защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук старший преподаватель кафедры тактики и техники инженерных войск подполковник Фрейман В.А. 19 офицеров обучаются в разных вузах страны, 3 преподавателя – в заочной адъюнктуре. Прошли обучение на курсах повышения квалификации 19, стажировку в войсках – 18 преподавателей, 17 преподавателей тактико-специальных дисциплин приняли участие в различных учениях, проводимых с войсками Краснознамённого Киевского военного округа.

•Октябрь 1984 г. – в Х Всесоюзном конкурсе студенческих работ по общественным наукам приняло участие 473 курсанта, 156 из них стали победителями областного тура конкурса, а 16 были участниками республиканского конкурса.

•6 июля 1985 г. – состоялся пятнадцатый (XV) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 469 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 10 чел., диплом с отличием получили 82 чел.

•1 октября 1985 г. – Распоряжением ГлавПУ СА и ВМФ № 172\17\02625 от 30 мая 1985 г. при Донецком Военно-политическом училище инженерных войск и войск связи начали функционировать Центральные курсы офицеров-политработников войск связи со сроком обучения 3 месяца, по 3 набора – ежегодно.

•11 ноября 1985 г. Постановлением Совета Министров СССР № 1067 училище получило наименование:Донецкое высшее военно-политическое училище инженерных войск и войск связи имени генерала армии А.А.ЕПИШЕВА

•Декабрь 1985 г. – завершен очередной этап работы по совершенствованию и развитию учебного центра «Кипучая Криница». Введены в эксплуатацию: морально-психологическая полоса с пультом управления; стрельбище на 6 направлений с вышкой управления огнём для стрельбы из АКМ и гранатомётов; пистолетный тир на 20 направлений; вододром для проведения занятий на плавающей технике; открытый 50-метровый плавательный бассейн для обучения курсантов плаванию и переправам; инженерное поле; оборудован участок местности для занятий по горной подготовке.

•Апрель-декабрь 1986 г. – участие 17 преподавателей ДВВПУ в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Что позволило обобщить опыт практического применения современной инженерной техники в зонах с высоким уровнем радиации и использовать его в ходе всех видов занятий с курсантами училища.

•5 июля 1986 г. – состоялся шестнадцатый (XVI) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 453 офицера, в т.ч. с золотой медалью – 9 чел., диплом с отличием получили 74 чел.

•16 июня 1987 г. - празднование 20-летия ДВВПУ.

•10 июля 1987 г. – состоялся семнадцатый (XVII) выпуск офицеров-политработников. С напутственным словом к выпускникам обратился член политбюро ЦК КПУ тов. Миронов В.П. Выпущено 470 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 9 чел., диплом с отличием получили 84 чел.

•Сентябрь 1987 г. – в училище трудится 26 кандидатов наук, из них 13 имеют ученое звание «доцент».

•Декабрь 1987 г. – в течение учебного года в училище поступила новая техника: по профилю войск связи: радиостанции Р-161, Р-142, Р-114; аппаратные Р-134, П-327 и «Азур»; в комплектах маломощные радиостанции Р-134, Р-159, Р-173. Инженерная техника: вертолётный минный раскладчик ВМФ-2, устройство разминирования УР- 83П, фортификационные сооружения «Панцирь».

•Январь-май 1988 г. – впервые курсанты приняли участие в работе педагогического отряда «Родина»: оказана помощь в радиофикации школы-интерната № 8; создан дискоклуб «Панорама»; военно-патриотическая школа «Спутник» выпустила 60 человек.

•8 июля 1988 г. – состоялся восемнадцатый (XVIII) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 442 офицера, в т.ч. с золотой медалью – 6 чел., диплом с отличием получили 70 чел. Экстерном училище закончили 12 чел. (8 офицеров и 4 прапорщика.

•8 июля 1989 г. – состоялся девятнадцатый (XIX) выпуск офицеров-политработников. Выпущено 456 офицеров, в т.ч. с золотой медалью – 9 чел.

•Ноябрь 1989 г. – училище посетил народный депутат СССР Председатель Совета Министров Украинской ССР Масол В.А.

•Декабрь 1989 г. – за год в училище учтено 2 происшествия, 7 преступлений, 106 грубых нарушений воинской дисциплины.

•28 июня 1990 г. – состоялся двадцатый (XX) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 436 офицеров.

•Декабрь 1990 г. – на 45% снизилось количество происшествий и преступлений по сравнению 1989 годом.

•28 июня 1991 г. – состоялся двадцать первый (XXI) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 450 чел. Последний Советский выпуск.

•Июль-август 1991 г. – состоялся последний набор курсантов в ДВВПУ.

•Конец 1991г. - начало 1992г., сразу после распада СССР и переподчинения училища МО Украины, перед КПП училища была снята легендарная вывеска ДВВПУ ИВ ВС, а вместо неё была вывешена новая, в которой была сохранена преемственность аббревиатуры ДВВПУ - Донецкое высшее военно-педагогическое училище.

•3 января 1992 г. – личный состав училища принял Военную присягу на верность народу Украины. Училище переподчинено Министерству обороны Украины. Принято решение о его расформировании в 1995 г. (Приказ МО Украины №133 1992 г.).

•19 февраля 1992 г. – Постановлением Кабинета Министров Украины №490 училище переименовано в Донецкое высшее военное училище инженерных войск и войск связи.

•26 июня 1992 г. – состоялся двадцать второй (XXII) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 409 чел.

•1992г.-1993г. – аллея памяти была перенесена к новому корпусу, она приобрела обновлённый вид.

•1992г.-1993г. – на базе училища создан Донецкий военный лицей. Когда состоялся последний выпуск офицеров, лицей передислоцировался в первый учебный корпус.

•19 июня 1993 г. – состоялся двадцать третий (XXIII) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 451 чел. (по профилю инженерных войск – 124, войск связи – 212, дорожно-строительных частей – 115), в т.ч. с золотой медалью – 4 чел. Училище впервые выпустило специалистов для Вооружённых Сил Украины для прохождения службы на первичных офицерских должностях методистов-организаторов социально-психологической службы.

•18 июня 1994 г. – состоялся двадцать четвёртый (XXIV) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 305 чел. (по профилю инженерных войск – 84, войск связи – 144, дорожно-строительных частей – 77), в т.ч. с золотой медалью – 4 чел, диплом с отличием получили 106 выпускников. Не сдали государственные экзамены и были отчислены 4 курсанта1.

•15 февраля 1995 г. – Директива МО Украины Д.185/065 (во исполнение Приказа МО Украины № 133 от 1992 г.) Донецкое высшее военное училище инженерных войск и войск связи после осуществления в июне 1995 года последнего выпуска офицеров-воспитателей подлежит расформированию до 1.09.1995 года.

•17 июня 1995 г. – состоялся двадцать пятый (XXV) выпуск офицеров-политработников. Всего выпущено – 256 чел. (по профилю инженерных войск – 77, войск связи – 103, дорожно-строительных частей – 76), в т.ч. с золотой медалью –3чел, диплом с отличием получили 87 выпускников. Последний выпуск из училища..

•1 сентября 1995 г. – Донецкое высшее военное училище инженерных войск и войск связи расформировано. Боевое знамя училища сдано в Государственный архив МО Украины. Переменный личный состав передан в/ч А 2517, постоянный личный состав и техника – на доукомплектование частей и подразделений округа (процесс завершился в ноябре 1995 г.).

После преступного разрушения СССР, в 1992 и 1993 гг. выпускники получили неофициальное право на получение так называемых "свободных дипломов", в том числе и с увольнением в запас. Всё шло к этому и в 1994 году, но перед последним госэкзаменом, за неделю до выпуска, МОУ вспомнило о выпускниках-гражданах Украины и обязало их заключить контракты на последущие пять лет прохождения службы в ВСУ. Эти отчиленные - настоящие смельчаки, не согласившиеся с диктатом МОУ, в следствии чего были отчислены с академсправками как солдаты, отслужившие за четыре года все мыслимые сроки службы. Это был настоящий шок, ведь отчислили-то далеко не худших.
Вернуться к началу
профиль л.с. www
комиссар

Moderator


Возраст: 64
Зарегистрирован: 23.10.2006
Сообщения: 3271
Откуда: Воронеж

СообщениеДобавлено: Сб Окт 09, 2010 08:25    Заголовок сообщения: цитировать

"Шурики" из политуправления
Политработник о политработниках
http://nvo.ng.ru/notes/2010-03-12/16_politrabotniki.html
Вернуться к началу
профиль л.с. www
maxmen

Рядовой


Возраст: 68
Зарегистрирован: 30.10.2010
Сообщения: 4

СообщениеДобавлено: Сб Окт 30, 2010 16:36    Заголовок сообщения: цитировать

Героическим войнам 18-й десантной армии посвящается.

Отличник боевой и политической подготовки.

У старшего лейтенанта Владимира с боевой подготовкой проблем не было. А вот в политической были. Замполиты имели к старшему лейтенанту существенные претензии. Как то не складывалось у него с поведением. Особенно в свободное от воинской службы время. То водка, то женщины.

Эта политическая составляющая подготовленности воина всегда почему то учитывала не только политическую грамотность и преданность делу коммунизма, но и личную примерность в поведении в служебное и неслужебное время, что именовалось как политико-моральное состояние.

Оценки за боевую и политическую подготовку по итогам года оформлялись в приказе командира воинской части. А перед этим каждый военнослужащий должен был сдать итоговую проверку.

На кануне очередной годовой итоговой проверки политработники раздали вопросы для проверки по политической подготовке.

Старший лейтенант понимал, что личное поведение он исправить уже не успеет, а если не будет отличником политической подготовки, то и генералом ему не стать.

Не долго думая, он решил тщательно подготовиться к сдаче экзамена по политической подготовки.

Однако, взглянув на перечень вопросов, он понял, что столько ему не осилить. И тогда, проявив армейскую смекалку, он решил действовать методом выбора вопросов по степени их значимости. И тут его взору пал вопрос: Леонид Ильич Брежнев «Малая земля».

Сомнений не было: «Что может быть в данный исторический момент важнее и существеннее, чем бесценное произведение Генерального секретаря?»

В гарнизонном книжном магазине дефицита с данным произведением классика современности то же не было.

Купив книгу, старший лейтенант углубился в ее изучение. Но прочитав от начала до конца он понял, что своими словами он рассказать об этом не сможет и то, что, лучше, чем сказал сам автор – он уже не скажет.

Решение пришло моментально: выучить это бесценное произведение современности наизусть !!!

Старший лейтенант стал заучивать текст книги все свободное от службы время. Подготовка к сдаче итоговой проверки шла успешно. Успел выучить несколько глав.

И вот экзамен. Учебный класс, проверяющий подполковник - заместитель начальника политотдела дивизии, и с умными лицами экзаменуемые офицеры.

Все шло своим ходом. Задавался вопрос , называлась фамилия офицера , отвечающий шел к доске и излагал ответ.
Дошли до Леонида Ильича Брежнева «Малая Земля».

- Так, кто будет отвечать?

Старший лейтенант поднял руку. Его пригласили к доске.

И он начал:
- «Дневников на войне я не вел.»

Сделал паузу.
- «Но 1418 огненных дней и ночей не забыты.»

Помолчал.
- «И были эпизоды, встречи, сражения, были такие минуты, которые, как и у всех фронтовиков, никогда не изгладятся из моей памяти. Сегодня мне хочется рассказать о сравнительно небольшом участке войны, который солдаты и моряки назвали Малой землей.»

В «зрительном зале» наступила мертвая тишина.

- « Она действительно «малая» — меньше тридцати квадратных километров. И она великая, как может стать великой даже пядь земли, когда она полита кровью беззаветных героев. Чтобы читатель оценил обстановку, скажу, что в дни десанта каждый, кто пересек бухту и прошел на Малую землю, получал орден. Я не помню переправы, когда бы фашисты не убивали, не топили сотни наших людей. И все равно на вырванном у врага плацдарме постоянно находилось 12—15 тысяч советских воинов, 17 апреля 1943 года мне надо было в очередной раз попасть на Малую землю. Число запомнил хорошо, да и ни один малоземелец, думаю, не забудет его: в тот день гитлеровцы начали операцию «Нептун». Само название говорило об их планах — сбросить нас в море. По данным разведки мы знали об этом. Знали, что наступление они готовят не обычное, а решающее, генеральное. И мое место было там.»

Здесь старший лейтенант бросил взгляд через окно куда-то вдаль и мысленно показал рукой:

- «На передовой, в предместье Новороссийска, мысом входившем в Цемесскую бухту, на узком плацдарме Малой земли.»
Опять помолчал, как будто что-то вспоминая.

- «Как раз в апреле я был назначен начальником политотдела 18-й армии.»

При этих словах друзья-офицеры тихо улыбнулись в кулак.

А старший лейтенант, как знаток военного искусства со знанием дела продолжил:

- « Учитывая предстоящие бои, ее преобразовали в десантную, усилили двумя стрелковыми корпусами, двумя дивизиями, несколькими полками, танковой бригадой, подчинили ей в оперативном отношении Новороссийскую военно-морскую базу Черноморского флота.»

Бодрым голосом Володя цитировал:

- «На войне не выбираешь, где воевать, но, должен признаться, назначение меня обрадовало. 18-ю все время бросали на трудные участки, приходилось уделять ей особое внимание, и я там, как говорится, дневал и ночевал.»

Друзья сомнительно посмотрели в сторону товарища , явно что-то вычисляя.

-« С командующим К. Н. Леселидзе и членом Военного совета С. Е. Колониным давно нашел общий язык. Так что перевод в эту армию из политуправления фронта лишь узаконил фактическое положение дел.»

Со знанием дела Владимир рассказывал:

-«Переправы мы осуществляли только ночью. Мы взяли курс на Малую землю. Шли под охраной «морских охотников». За три часа хода я думал побеседовать с бойцами пополнения, хотел лучше узнать людей. Я хорошо знал, что нужен разговор с солдатами, но я знал и другое.»

Следующую фразу старший лейтенант Володя произнес с особым чувством, подчеркивая ее важность:

- «Иной раз важнее бесед было для солдат сознание, что политработник, политический руководитель, идет вместе с ними, претерпевает те же тяготы и опасности, что и они. И это было тем важней, чем острее складывалась боевая обстановка.»

От этих слов зал чуть не прослезился.

-«Далеко впереди, над Новороссийском, светило зарево. Доносились гулкие удары артиллерии, это было уже привычно. Значительно левее нас шел морской бой. Как мне сказали позже, это сошлись наши и немецкие торпедные катера. Я стоял на правом открытом крыле ходового мостика рядом с лоцманом: фамилия его, кажется, была Соколов.
Чем ближе подходили к Цемесской бухте, тем сильнее нарастал грохот боя.»

Входя в роль, старший лейтенант в порыве, как будто сам там был:

- «То далеко от нас, то ближе падали бомбы, поднимая огромные массы воды, и она, подсвеченная прожекторами и разноцветными огнями трассирующих нуль, сверкала всеми цветами радуги. В любую минуту мы ожидали удара и, тем не менее, удар оказался неожиданным. Я даже не сразу понял, что произошло. Впереди громыхнуло, поднялся столб пламени, впечатление было, что разорвалось судно. Так оно в сущности и было: наш сейнер напоролся на мину. Мы с лоцманом стояли рядом, вместе нас взрывом швырнуло вверх.»

Офицеры, которые в силу различных обстоятельств не успели изучить данное литературное произведение, недоуменно посмотрели в сторону старшего лейтенанта.

-«Я не почувствовал боли. О гибели не думал, это точно. Зрелище смерти во всех ее обличьях было уже мне не в новинку, и хотя привыкнуть к нему нормальный человек не может, война заставляет постоянно учитывать такую возможность и для себя. Иногда пишут, что человек вспоминает при этом своих близких, что вся жизнь проносится перед его мысленным взором и что-то главное он успевает понять о себе. Возможно, так и бывает, но у меня в тот момент промелькнула одна мысль: только бы не упасть обратно на палубу.
Упал, к счастью, в воду, довольно далеко от сейнера. Вынырнув, увидел, что он уже погружается. Часть людей выбросило, как и меня, взрывом, другие прыгали за борт сами. Плавал я с мальчишеских лет хорошо, все-таки рос на Днепре, и в воде держался уверенно. Отдышался, огляделся и увидел, что оба мотобота, отдав буксиры, медленно подрабатывают к нам винтами.»

Все сочувственно слушали.

- «Я оказался у бота № 9, подплыл к нему и лоцман Соколов. Держась рукой за привальный брус, мы помогали взбираться на борт тем, кто под грузом боеприпасов на плечах с трудом удерживался на воде. С бота их втаскивали наверх. И ни один, по-моему, оружия не бросил.
Прожекторы уже нащупали нас, вцепились намертво, и из района Широкой балки западнее Мысхако начала бить артиллерия. Били неточно, но от взрывов бот бросало из стороны в сторону. Грохот не утихал, а снаряды вокруг неожиданно перестали рваться. Должно быть, наши пушки ударили по батареям противника.
И в этом шуме я услышал злой окрик:
— Ты что, оглох? Руку давай!
Это кричал на меня, протягивая руку, как потом выяснилось, старшина второй статьи Зимода. Не видел он в воде погон, да и не важно это было в такой момент.»

Зал одобрительно покивал головами.

-«Тут только почувствовал озноб: апрель даже на Черном море не самое подходящее время для купания.»

Слушатели согласились. Старший лейтенант о чем-то призадумался. Явно что-то вспоминая. Потом, опомнившись, продолжил:

- «И вдруг в этой трагической обстановке, при свете взрывов и огненных трасс родилась песня. Пел один из матросов, помнится, очень большого роста; это была песня, рожденная на Малой земле, в ней говорилось о несгибаемой воле и силе таких вот бойцов, какие были сейчас на боте. Я знал эту песню, но теперь мне кажется, что именно тогда впервые ее услышал. Врезалась в память строка: «На тех деревянных скорлупках железные плавают люди».

Старший лейтенант Володя тоже хотел спеть, жаль только, что слов он не знал.

- «Медленно стали приподниматься головы, лежавшие садились, сидевшие вставали, и вот уже кто-то начал подпевать. Никогда не забуду этот момент: песня распрямила людей. Несмотря на только что пережитое, все почувствовали себя увереннее, обрели боевую форму.
Вскоре бот зашуршал по дну, и мы начали прыгать на берег. Резко зазвучали команды, бойцы сгружали ящики с боеприпасами, другие подхватывали их на плечи и бегом — тут подгонять не надо, огонь торопит — несли к укрытиям. Свалив груз, тотчас бежали обратно, все это под обстрелом, под грохот не прекращавшейся бомбежки. А с берега уже несли на носилках раненых, приготовленных к эвакуации, которых наше пополнение должно было сменить.
Переправы всегда были опасны, само плавание не обходилось без риска, и выгрузка, и перебежка, и подъем покруче, но всякий раз, прибывая на Малую землю, я возвращался к мысли: а как же высаживались здесь наши люди, когда на месте нынешних спасительных укрытий стояли немецкие пулеметы, а по ходам сообщения бежали невидимые десантникам гитлеровцы с автоматами и гранатами? У каждого, кто вспоминал, что тем, первым, было намного труднее, наверняка прибавлялось сил.
Все же, как известно, мы удерживали Малую землю ровно столько, сколько требовалось по планам советского командования, — 225 дней. Как мы их тогда прожили — я и хочу рассказать.»

Тут старший лейтенант, не зная продолжать или остановиться, вопросительно посмотрел на заместителя начальника политотдела. Подполковник безмолвствовал.

Тогда старший лейтенант продолжил:

- «Нам война была не нужна. Но когда она началась, великий советский народ мужественно вступил в смертельную схватку с агрессорами.
Помню, в 1940 году Днепропетровский обком партии собирал совещание лекторов. Я тогда уделял особое внимание военно-патриотической пропаганде.
Я благодарен Центральному Комитету нашей партии за то, что одобрено было мое стремление быть в действующей армии с первых дней войны. Благодарен за то, что в 1943 году, когда часть нашей территории была освобождена, посчитались с просьбой — не отзывать меня в числе партийных работников-фронтовиков, направляемых на руководящую работу в тыл. Благодарен и за то, что в 1944 году была удовлетворена просьба не назначать на более высокий пост, который отдалил бы меня от непосредственных боевых действий, а оставить до конца .
В географическом смысле Малая земля не существует. Чтобы понять дальнейшее, надо ясно представить себе этот каменистый клочок суши, прижатый к воде. Протяженность его по фронту была шесть километров, глубина — всего четыре с половиной километра, и эту землю во что бы то ни стало мы должны были удержать.
Гитлеровцы хорошо это понимали. Цифрами я постараюсь не злоупотреблять, но одну сейчас приведу. По плацдарму, когда мы заняли его, фашисты били беспрерывно, обрушили гигантское количество снарядов и бомб, не говоря уж об автоматно-пулеметном огне. И подсчитано, что этого смертоносного металла на каждого защитника Малой земли приходилось по 1250 килограммов.
Думается, что десант на Малую землю и бои на ней могут служить образцом военного искусства.»

После этих слов старший лейтенант поведал публике о военном искусстве:

- «Мы тщательно подбирали людей, специально готовили их. На Тонком мысу в Геленджике тренировали штурмовые группы, учили их прыгать в воду с пулеметами, взбираться по скалам, бросать гранаты из неудобных положений. Бойцы освоили все виды трофейного оружия, научились метать ножи и бить прикладами, перевязывать раны и останавливать кровь. Запоминали условные сигналы, наловчились с завязанными глазами заряжать диски автоматов, по звуку выстрелов определять, откуда ведется огонь. Без этой выучки дерзкий десант и особенно самая первая ночная схватка были немыслимы — все предстояло делать в темноте, на ощупь.»

Офицеры с интересом слушали новоиспеченного военного стратега.

- «В 1974 году в Новороссийском музее я обратил внимание на примечательный документ. Это был рапорт старшего лейтенанта В. А. Ботылева, высадившегося на плацдарме в ту же ночь, что и Куников. Он писал: «Доношу, что в первой штурмовой группе убитых — 1 человек, раненых — 7 человек. Из них кандидатов ВКП (б) убитых — 1 человек, кандидатов ВКП (б) раненых — 4 человека, комсомольцев раненых — 2 человека, беспартийных раненых — 1 человек. Первая боевая задача, поставленная командованием, выполнена. Политико-моральное состояние группы высокое».

Эти слова Владимир произнес с особой значимостью.

- « Здесь уместно будет вспомнить, что на фронтах Великой Отечественной войны пали смертью храбрых три миллиона коммунистов. И пять миллионов советских патриотов пополнили ряды партии в годы войны. «Хочу идти в бой коммунистом!» — эти ставшие легендарными слова я слышал едва ли не перед каждым сражением, и тем чаще, чем тяжелее были бои. Какие льготы мог получить человек, какие права могла предоставить ему партия накануне смертельной схватки? Только одну привилегию, только одно право, только одну обязанность — первым подняться в атаку, первым рвануться навстречу огню.»

Вспомнив пример, изложенный в данном литературно -историческом произведении :

- «Перед высадкой отряд принял клятву. Коммунист Куников построил всех на небольшой площади, еще раз напомнил, что операция будет смертельно опасная, и предупредил: кто считает, что не выдержит испытаний, может в десант не идти. Он не подал команды, чтобы эти люди сделали, скажем, три шага вперед. Щадя их самолюбие, сказал:
— Ровно через десять минут прошу снова построиться. Тем, кто не уверен в себе, в строй не становиться. Они будут отправлены в свои части как прошедшие курс учебы.
Когда отряд построился, мы недосчитались всего лишь двух человек.»

Присутствующие внимательно слушали старшего лейтенанта Володю.

- «К месту высадки противник перебросил новые части, вела бомбежки фашистская авиация, начала бить по плацдарму тяжелая артиллерия, одна за другой шли отчаянные контратаки. Но было уже поздно: десантники успели надежно закрепиться. Они овладели несколькими кварталами Станички и железной дорогой на протяжении трех километров. И хотя потери понесли немалые, но не отошли ни на шаг. Солдаты и матросы верны были клятве, они знали, что надо продержаться до подхода главных сил. В них ощущался еще веселый азарт от удачного десанта — такими я запомнил этих людей.»

При этом старший лейтенант слегка улыбнулся.

- «А в общем, повторю еще раз, десант на Малую землю может быть признан образцом военного искусства. Успех высадки первого штурмового отряда, оперативное наращивание сил, продвижение полков и корпусов по сильно укрепленному, минированному берегу — все это требовало четкого взаимодействия пехоты, саперных частей, моряков, артиллеристов. Ни малейшей ошибки не могли допустить «боги войны»: во многих местах наши части сошлись с вражескими чуть ли не до расстояния броска гранаты. Еще сложнее было летчикам. Помню, перед налетами нашей авиации бойцы выкладывали на бруствер окопов нижние рубахи, чтобы очертить свой передний край.»

Все призадумались: а в чем же оставались десантники?

- «У читателя может создаться впечатление, будто тысячи людей на плацдарме жили только атаками, бомбежками, рукопашными схватками. Нет, за долгое время тут утвердилась жизнь, в которой было место всему, чем обычно живет человек. Читали и выпускали газеты, проводили партийные собрания, справляли праздники, слушали лекции. Затеяли даже шахматный турнир. Выступали армейский и флотский ансамбли песни и пляски, работали художники Б. Пророков, В. Цигаль, П. Кирпичев, создавшие большую галерею героев обороны.»

Так Владимир блеснул своей эрудицией знатока искусства.

- «Многое в этой жизни рядом со смертью было на первый взгляд несовместимо с войной. Как-то начальник политотдела 255-й бригады морской пехоты И. Дорофеев насчитал в бригаде пятнадцать депутатов городских, районных и сельских Советов. Решили созвать сессию. Какие же проблемы они могли решать? Да те же, что и в мирные дни: нужды населения, бытовое обслуживание. Первым был у них решен вопрос о строительстве бани. И построили! Как говорится, в нерабочее время соорудили отличную баньку. И меня как-то туда сводили. Парная хоть и небольшая, но пар держала хорошо.»

Старший лейтенант вопросительно посмотрел на проверяющего. Тот молчал.

- «Решив сбросить нас в море, Гитлер на этом участке фронта поставил на карту все. Создавалось тяжелое положение. Тогда Военный совет 18-й армии, а практически я, (Старший лейтенант выжидающе одобрения посмотрел на присутствующих) написал письмо-обращение к малоземельцам. Оно пошло по окопам и блиндажам. Люди резали руку и расписывались на нем кровью. Один экземпляр я послал позже И. В. Сталину, чтобы он понял, как дерутся бойцы.
«Отвоеванный нами у врага клочок земли под городом Новороссийском,— говорилось в письме, — мы назвали «Малой землей». Она хоть и мала, но она наша, советская, она полита нашим потом, нашей кровью, и мы ее никогда и никакому врагу не отдадим... Клянемся своими боевыми знаменами, именем наших жен и детей, именем нашей любимой Родины, клянемся выстоять в предстоящих схватках с врагом, перемолоть его силы и очистить Тамань от фашистских мерзавцев. Превратим Малую землю в большую могилу для гитлеровцев!»
В первый день фашистского наступления мы получили категорическое указание Ставки Верховного Главнокомандования любыми средствами удержать плацдарм. Видя в нем ключ к освобождению Таманского полуострова, Ставка придавала ему большое значение и внимательно следила за ходом боев.
18 апреля в штаб Северо-Кавказского фронта, которым командовал генерал-полковник И. Е. Петров, вылетела группа представителей Ставки во главе с маршалом Г. К. Жуковым. В тот же день вместе с наркомом Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецовым и командующим ВВС А. А. Новиковым они приехали в штаб 18-и десантной. Об этом мне сообщил один из штабных полковников, прибывших на Малую землю, и добавил:
— Маршал хотел вас видеть.
— Это что, приказ? — спросил я.
— Приказа такого от него я не получал,— ответил полковник.— Но он сказал, что хотел бы с вами поговорить.»
Старший лейтенант как бы подчеркивая: сам Маршал Жуков ждал от него совета. И с гордостью сообщил:
- «Откровенно сказать, и мне хотелось поговорить: всех нас очень беспокоило превосходство противника в воздухе. Свою точку зрения на этот счет я еще в первый день немецких атак высказал нашему командующему Константину Николаевичу Леселидзе. Настойчиво просил поддержки авиации. Говорил об этом и с членом Военного совета Семеном Ефимовичем Колониным, к которому относился всегда с уважением. Оба были смелыми, принципиальными, опытными людьми, оба согласились со мной, и я посчитал, что Жукову о положении с авиацией они, конечно, доложат. Мне же лучше в тяжелый момент не покидать плацдарм. Так я и поступил: остался с бойцами на Малой земле.»

Владимир многозначительно посмотрел в зал: Вот мол, к Маршалу решил не ехать.

-«Был у нас начальником политотдела в 255-й бригаде морской пехоты М. К. Видов, воевал он умело, лихо, обладал большой силой воздействия на бойцов, а на упрек командира, чтобы зря не рисковал собой, отвечал: «Я комиссар, а не мокрая курица!» Так вот в ночь на 20-е Михаил Капитонович собрал политработников, подвел итоги боев, а потом спросил, знают ли они, почему так остервенело рвутся фашисты. Потому, ответил, что у них завтра именины фюрера. Хотят покончить с нами, чтобы поднести ему подарок. Хорошо бы, мол, и нам отметить эту дату.
Горела земля, дымились камни, плавился металл, рушился бетон, но люди, верные своей клятве, не попятились с этой земли. Роты сдерживали натиск батальонов, батальоны перемалывали полки. Накалялись стволы пулеметов, раненые, оттолкнув санитаров, бросались с гранатами на танки, в рукопашных схватках бились прикладами и ножами. И казалось, нет конца этой битве.»

И здесь, надо отдать должное, старший лейтенант Володя проникся огромнейшим чувством гордости и благодарности ко всем воинам героической 18-й десантной армии. Его лицо, вся его внешность выражала чувство гордости за морских десантников, за их подвиг. И им тоже хотелось жить, любить и быть любимым.

- «Среди сохранившихся документов военных лет есть директива, под которой стоит моя подпись. Она была послана всем политорганам, каждому политработнику позже, в конце 1943 года, в дни боев под Киевом. Но то, что написано здесь, было для меня главнейшим делом в течение всей войны: «Постоянно проявляйте заботу о сбережении сил и здоровья бойцов. Бесперебойное обеспечение солдат горячей пищей и кипятком должно быть нерушимым правилом. Надо обеспечить строжайший контроль за тем, чтобы все, что государство отпускает для бойцов и офицеров, доходило бы до них полностью. Беспечных и бездеятельных в этом отношении людей нужно привлекать к суровой ответственности. Исключительное внимание должно быть уделено работе санитарных учреждений. Политотделам соединений надлежит выделить специальных работников, отвечающих за эвакуацию раненых с поля боя и оказание им своевременной медицинской помощи».

И наконец, под финиш своего выступления, старший лейтенант Володя перешел к главному в своем ответе. Набравшись сил он произнес:

- «Надо полагать, читатель ждет от меня рассказа о партийно-политической работе, но, в сущности, именно о ней я давно уже веду речь. Потому что стойкость воинов Малой земли была итогом этой работы. Потому что налаженный быт плацдарма, забота о сбережении сил и здоровья бойцов, присланные вовремя авиакорпуса, и веселые шутки в момент затишья, и беззаветная храбрость в атаках, и то, что люди до конца оставались людьми, — это все было следствием партийно-политической работы. Таким образом, выделить ее из общего повествования трудно, да, наверное, и не нужно.»

Старший лейтенант облегченно выдохнул. Потом сделал очень важный и озабоченный вид и обращаясь к своим сослуживцам спросил:

- «Чем измерить, как оценить деятельность политического руководителя на фронте? Снайпер истребил десяток гитлеровцев — честь ему и слава. Рота отбила атаку, отстояла рубеж — честь и слава командиру роты и ее бойцам. Дивизия взломала оборону врага, освободила населенный пункт — имя командира отмечается в приказе Верховного Главнокомандующего. Но велика и заслуга политработника, который идейно вооружал бойцов, укреплял в них великое чувство любви к Родине, вселял веру в свои силы, вдохновлял на подвиг.»

Публика неиствовала.

- « Настоящий политработник в армии — это тот человек, вокруг которого группируются люди, он доподлинно знает их настроения, нужды, надежды, мечты, он ведет их на самопожертвование, на подвиг. И если учесть, что боевой дух войск всегда признавался важнейшим фактором стойкости войск, то именно политработнику было доверено самое острое оружие в годы войны. Души и сердца воинов закалял он, без чего ни танки, ни пушки, ни самолеты победы нам бы не принесли.»

После этих слов чуть не прослезился сам Зам. начальника политотдела.

Старшему лейтенанту было предложено пройти на место. За ответ и политическую подготовку – «отлично».


Послесловие:

Политические органы дивизии простили ему прежние «грехи» и даже на будущие – авансом.

Надо, сказать, что генералом он не стал, но командиром полка был.



С огромнейшим уважением и признательностью ко всем воинам 18-й десантной армии полковник Б.В. Максименко

октябрь 2010г. г.Самара
---------------------------------------------------------- ---------------------------------
Материал из Википедии — свободной энциклопедии .

Трилогия Брежнева — книги-воспоминания «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина», автором которых считался Леонид Брежнев фактически были написаны группой профессиональных журналистов.

За эту трилогию Брежнев был удостоен в апреле 1980 года Ленинской премии по литературе.

Тираж каждой книги составил 15 миллионов экземпляров.

Книги были внесены в школьную программу по литературе.

Трилогия была переведена и разослана в национальные библиотеки 120 стран мира.

Трилогия увидела свет в журнале «Новый мир» в 1978 году (в № 2 — «Малая земля», в № 5 — «Возрождение», в № 11 — «Целина»). В том же «Новом мире» в № 11 за 1981 год были опубликованы дополнительные главы «По заводскому гудку» и «Чувство Родины», а в № 1 за 1983 год — главы «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах».

Летом 1987 года книги трилогии были изъяты из книжных магазинов и списаны в макулатуру.
Вернуться к началу
профиль л.с. e-mail
Показать сообщения:   
новая тема ответить    Список форумов Армия России | На службе Отечеству -> Комиссары, политруки, замполиты... Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете вкладывать файлы
Вы не можете скачивать файлы


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
Русская поддержка phpBB